Один из них был высоким и крупным. Другой — поменьше, с марсианскими особенностями черт лица.
Но оба эти человека сияли. Каждый атом их тел и их одежд сиял бледным светом. Это были живые люди, тела которых были радиоактивными, как и всё остальное в этом мире!
Глава 18
Проклятые души Эребуса
Торн не мог поверить своим глазам. Перед ним были люди, живые люди, чьи тела были радиоактивны и светились, излучая свой собственный свет, — и это выглядело просто невероятно. И он, и его товарищи остановились как вкопанные, глядя на двух этих сияющих людей.
Радиоактивные люди также пристально смотрели прямо на них своими причудливо светящимися глазами. Всмотревшись в их лица, Торн увидел, что на них застыла печать печали и глубокого отчаяния. Сияющие лицо более высокого человека, худощавое и волевое, которое показалось Торну смутно знакомым, походило на ужасную, застывшую, блестящую маску.
— Они такие же люди, как и мы, только ставшие радиоактивными под воздействием этого мощного излучения! — хрипло воскликнул Сол Ав. — Наведенная радиоактивность, каким-то образом она сработала на них, оставив их живыми!
Через вибрацию шлема, по туманному воздуху, слова венерианца достигли двух светящихся людей. Высокий, тот, чьё лицо показалось Торну таким странно знакомым, ответил:
— Вы правы, — медленно сказал он глубоким, необычно звенящим голосом. — Мы люди, как и вы, некогда прилетевшие в этот проклятый мир. И он сделал нас такими.
— Но почему вы живы? Как это возможно после того, как вы настолько сильно облучились, что ваши тела сами стали радиоактивными? — изумленно спросил Торн. — Никто никогда не думал, что возможна радиоактивная жизнь!
— Для жизни нужна энергия, — пояснил высокий человек. — Ваши тела черпают энергию из идущих в них химических процессов. Но моему телу больше не нужно потреблять пишу и воздух, чтобы обеспечить эти процессы и получить энергию. Каждый мой атом теперь сам является источником энергии. И ничто не может остановить этот поток энергии моих атомов. И так будет продолжаться целую вечность, пока каждый атом не утратит свою энергию и не превратится в более легкий атом. И до тех пор я не могу умереть.
Горький смешок сорвался с его губ, в то время как его пылающие глаза продолжали неотрывно смотреть на поражённых ужасом планетёров.
— Я не могу умереть, вы слышите? Даже если бы я отрезал свои конечности, если бы я разбил вдребезги всё свое тело, я все равно буду жить, потому что каждый мой атом продолжит излучать энергию. Мой мозг, мое сознание все равно продолжат жить! И даже если мой мозг разрезали бы на кусочки, то каждый из этих кусков сохранил бы пламя моей жизни и сознания.
— Мой бог! — прохрипел Ганнер Уэлк. — Так вот что случилось со всеми исследователями, которые посетили Эребус в прошлом!
Высокий радиоактивный человек мрачно кивнул.
— Да, именно это случилось и со мной, и сотнями других, которые прилетели сюда потом. Я и помыслить не мог об истинной природе этого дьявольского мира, когда прилетел сюда. Я думал, что это сияние — просто отраженный свет. Когда я приземлился, мой корабль почти сразу рассыпался, поскольку его металлические элементы быстро распались под воздействием излучения. А потом излучение так же быстро изменило, мое тело, превратив меня в это. И с тех самых пор я живу здесь, как пародия на жизнь, как злая насмешка. Я живу и продолжаю жить, не в силах умереть, не в силах даже убить себя!
— Как долго? — спросил Торн. — Как долго вы двое живете в этом мире?
Высокий человек указал на своего спутника:
— Это Чан Грей, он прилетел сюда с Марса, чтобы исследовать Эребус, пять веков назад…
— Пять веков назад! — изумленно воскликнул Торн. — Он живет в этом ужасном месте пятьсот лет?
— Невозможно! — гулко громыхнул Ганнер Уэлк.
Высокий тут же ответил:
— И все-таки он живет здесь уже пять веков. Я уже был здесь, когда он прилетел. Я живу здесь девять веков. Я приземлился в этом дьявольском мире в две тысячи шестом.
— Этого не может быть! — возразил Джон Торн. — Ведь в две тысячи шестом межпланетные полёты только начинались, им было всего несколько лет! Единственными людьми, которые тогда летали в космос были Роберт Рот, первый из всех, и его лейтенант — Клаймер Нисон…
Торн запнулся, вдруг с ужасом осознав, почему лицо этого высокого человека показалось ему знакомым.
— Господь милосердный, — выдохнул он. — Ваше лицо! Я видел раньше ваши фотографии. Вы — Клаймер…
— Да, я Клаймер Нисон, — мрачно перебил его высокий сияющий человек.