В ответ она осознанно посмотрела ему в глаза:
— У меня лихорадка. У твоего отца теперь тоже.
Зак нахмурился:
— Это понятно. Я про твой дефект.
Алиса рассмеялась, подавившись кашлем. Кивнув, чтобы мы подошли ближе, она откинула потную простыню. Сорочка едва прикрывала колени. Любопытство превысило брезгливость, и мы пригляделись. Поначалу я не заметила ничего особенного: ноги как ноги. Немного худые, но сильные. Я слышала про омегу, у которого по всему телу чешуйками росли ногти, но у Алисы они выглядели вполне обыденно — чистые, аккуратно подстриженные и на своём месте.
Зак не удержался:
— И что?
— Вас что, в школе считать не научили?
Я промолвила вместо Зака:
— Мы не ходим в школу. Нас ведь не разделили.
— Но мы учимся дома — быстро перебил меня брат. — Арифметике, письму, другим вещам. Мы умеем считать.
Мы как по команде уставились на ее стопы и пересчитали пальцы. На левой — пять, на правой — семь.
— Именно в этом проблема, дорогой. У меня лишние пальцы. — Она посмотрела на понурое лицо Зака, и ее улыбка померкла. — Это еще не все, — добавила она почти дружелюбно. — Вы не видели, как я хожу, ведь до телеги и в сарай меня несли. Я хромая. Правая нога короче и слабее. И я, знаете ли, не могу иметь детей. Тупиковая ветвь, тупичка, как альфам нравится нас называть. Но главная проблема — пальцы. Ведь их должно быть круглое красивое количество. А у меня не круглое и не красивое. — Она опять криво ухмыльнулась, посмотрела на Зака и приподняла бровь: — Если бы мы так сильно отличались от альф, дорогой, зачем им понадобилось бы нас клеймить? — Он промолчал. Алиса продолжила: — И если мы настолько беспомощны, почему, думаешь, Синедрион так страшится Острова?
Зак быстро оглянулся и так яростно шикнул, что мне на руку брызнула его слюна:
— Нет никакого Острова. Всем известно, что это ложь.
— Так чего же ты испугался?
На этот раз ответила я:
— Во время последней поездки в Хавен мы заметили на окраине обгоревшую хижину. Отец рассказал, что это дом омег, которые распространяли слухи об Острове.
— По его словам, ночью их забрали солдаты Синедриона. — Зак опять покосился на дверь. — Поговаривают, что на площади в Уиндхеме публично в назидание всем порют омег, которые просто болтали об Острове, а кто-то это услышал.
Алиса пожала плечами:
— Не кажется ли вам, что Синедрион слишком уж старается, чтобы пресечь нелепые слухи и обычную болтовню?
— Все это ложь! — прошипел Зак. — Придержи язык. Ты не в себе и навлечешь беду на наши головы. Не может существовать такого места только для омег, у них ума не хватило бы. И Синедрион его бы отыскал.
— Но пока что-то поиски не увенчались успехом.
— Потому что Острова нет! Он всего лишь плод воображения.
— Может быть, и этого достаточно. — Она опять ухмыльнулась и с этой гримасой на лице впала в беспамятство.
Зак поднялся:
— Пойду проведаю отца.
Я кивнула, снова прижав холодную мокрую тряпицу к голове тети.
— Папа наверняка сейчас тоже без сознания.
Но Зак все равно вышел, громко хлопнув дверью сарая.
Прикладывая ткань к клейму на лбу Алисы, я пыталась рассмотреть черты ее лица и найти сходство с ее близнецом, представляла его, лежащего в десяти метрах в доме. Я протирала тетю, морщась от зловонного дыхания, и воображала, что ухаживаю за отцом. Через минуту я потянулась и дотронулась своей маленькой ладонью до ее руки. Такой жест близости отец не позволял мне уже несколько лет. Было ли преступно ощутить связь с незнакомкой, которая принесла в наш дом столь ужасный дар — смерть родителя?
* * * * *
Алиса уснула. Ее дыхание клокотало глубоко в горле.
Выйдя из сарая, я увидела Зака, сидевшего скрестив ноги на земле в лучах послеполуденного солнца. Я устроилась рядом. Зак ковырялся в зубах и грыз соломинку. Немного помолчав, он произнес:
— Я ведь видел, как он упал. — Следовало догадаться, учитывая, что брат при любом удобном случае так и ходил за папой хвостом. — Искал птичьи яйца на деревьях у верхнего выгула, — продолжил Зак, — и все видел. Вот он стоит, а затем — хлобысь! Зашатался, как пьяный, но вроде как оперся на вилы. А потом упал лицом вниз, так что я больше не видел его из-за пшеницы. — Зак выплюнул соломинку.
— Прости. Наверное, это страшно.
— Почему ты извиняешься? Это ей следует извиняться. — Брат указал на сарай, откуда доносились хрипы Алисы, сражавшейся с воздухом воспаленными легкими. — Он ведь умрет? — Я не видела смысла обманывать, поэтому просто кивнула. — Ты можешь хоть что-нибудь сделать?