— Представляю, чего вы можете напридумывать! — насмешливо бросил эливенер.
— Да, уж мы постараемся, — не отстал от друзей Иеро. — И что бы мы ни выдумали, тут же начнем требовать, чтобы ты нас этому научил!
Всеобщее веселье прервали черепашки, притащившие на этот раз только две корзины с едой, и ничего больше. Пленники едва успели погасить огоньки, и очень надеялись, что черепашки их не заметили. Но Иеро вдруг показалось, что черепашки хотят что-то ему сказать, и священник внимательно всмотрелся в желтые холодные глаза рептилий, одновременно стремительно пробегаясь мыслью по всем известным ему диапазонам общения. Но — нет, и на этот раз ему не удалось ничего уловить. Но ощущение, что черепашки тоже пытаются прорваться через разделяющий их барьер, не оставляло священника-заклинателя. Он оглянулся на брата Лэльдо.
— Послушай, Лэльдо, они пытаются докричаться до нас.
— Да, пожалуй, — спокойно кивнул эливенер. — Но ты же и сам видишь, ничего не выходит.
— Но что же делать?
— Ждать.
— Чего ждать? — недоуменно спросил Иеро.
— Того момента, когда возможность взаимопонимания созреет.
— Ты полагаешь, такое может случиться?
— Я уверен в этом, — тихо сказал эливенер.
Черепашки, еще немного потоптавшись перед верандой, в конце концов уползли, неловко переставляя толстые лапы. Когда они исчезли за углом дома, Горм, все это время внимательно наблюдавший за обоими людьми, напомнил:
— Как насчет подвала? Слазим туда?
— Почему бы и нет? — ответил Иеро, вставая. — Клуц, ты, как всегда, на страже. И не слишком увлекайся игрой, — предостерег он лорса, снова украсившего свои ветвистые рога голубоватыми огоньками. — Вдруг кто-нибудь подкрадется неслышно! Лучше нам не демонстрировать врагу своих умений, тем более, что у нас их пока что не слишком много.
Клуц послушно погасил огни. Все остальные вошли в дом, сгорая от любопытства.
3
Горм поднял крышку подвала. Петли крышки имели фиксирующий механизм, и тяжелый деревянный квадрат со щелчком замер в вертикальном положении. Убедившись, что крышка не может упасть ему на голову, Иеро опустился на колени и заглянул вниз.
Он увидел узкие крутые ступеньки, уходящие в темноту, и ничего больше. Из подвала сильно пахло формалином, и никаких признаков жизни в глухой темноте внизу священник-заклинатель не уловил. Лэса спросила:
— Ну что, я спущусь?
— Да, иди, только поосторожнее, — ответил Иеро, вставая.
Иир'ова ловко проскользнула в люк и исчезла в темноте. Но через несколько секунд все увидели слабый голубоватый отсвет — Лэса зажгла огонек на ладони.
— Что там? — спросил Иеро, снова отмечая для себя, что брат Лэльдо стоит немного в стороне и явно не слишком интересуется подвалом. Неужели он все всегда знает заранее7..
— Здесь только полки, а на них банки, запечатанные воском, — ответила снизу Лэса. — Вдоль всех стен полки, множество банок.
— А что в банках? — поинтересовался Горм.
Лэса мысленно охнула и попыталась передать изображение того, что видела. Картинка, даже неотчетливая и смутная — поскольку иир'ова просто не понимала, что такое находится в банке, — ужаснула священника. Он поспешно полез в подвал, надеясь, что Лэсе все это лишь почудилось. За священником протиснулся в люк медведь. Эливенер остался наверху.
Лесенка, ведущая вниз, была почти вертикальной и довольно длинной — глубина подвала оказалась немалой, около четырех метров. Его площадь равнялась площади дома, и вдоль стен стояли крепкие стеллажи из толстых неоструганных досок. Стеллажи стояли и в центре помещения, ряд за рядом. Большая часть полок была занята широкогорлыми банками, выдутыми не слишком старательными или не слишком опытными стеклодувами. Каждая банка была тщательно закрыта притертой стеклянной крышкой и запечатана желтым воском. И каждая была доверху заполнена формалином, в котором плавали…
Иеро, засветив фонарик на ладони левой руки, пальцами правой осторожно прикоснулся к толстому зеленоватому стеклу банки, первой бросившейся ему в глаза. Зародыш был мертв уже давно, священник не мог определить, сколько времени тот плавает в формалине. Но сам по себе факт существования подобного монстра мог напугать кого угодно.
Недозревшее чудовище, похоже, представляло собой смесь сразу нескольких существ — точнее, это был неудачный результат попытки произвести монстра из… Священник присмотрелся повнимательнее. В формах зародыша явно просматривалось нечто от осьминога — круглое небольшое тельце, от которого отходило множество конечностей, но это не были щупальца. Это были конечности со множеством суставов — Иеро насчитал на одной «руке» восемь сочленений, на другой — целых двенадцать. Каждая конечность заканчивалась кистью руки, которая могла бы быть и человеческой, не будь на ней восьми пальцев с крохотными загнутыми коготками. Иеро попытался сосчитать сами «руки», но многие из них обвивались вокруг туловища, образуя такую путаницу, в которой и сам черт не разобрался бы. Но во всяком случае их было намного больше десятка. Священник покачал головой и немного наклонился, заглядывая под брюшко неудавшегося монстрика. Он увидел множество тоненьких коротких ножек, явно слишком слабых для того, чтобы нести туловище с таким количеством «рук». На каждой ножке можно было рассмотреть зачаточное копытце.
Иеро глубоко вздохнул, стараясь справиться с захлестнувшим его отвращением, и попытался определить, где же у монстра голова. Но головы он не нашел. Ни головы, ни глаз, ни ротового отверстия.
Священник посмотрел на соседнюю банку. Там плавало похожее существо, но с чуть более крепкими ногами. И тоже без головы. Иеро пошел вдоль полки, на мгновение-другое останавливая внимание на каждой из банок. Он убедился в том, что десять банок подряд заполнены результатами попыток создать некое чудище, и работа шла, судя по всему, долго и упорно. Однако в данном случае добиться успеха генетикам Безымянного так и не удалось. Да, ножки монстра становились все крепче, копыта крупнее, но голова появилась лишь у последнего экземпляра. По форме она была птичьей, с толстым коротким клювом, как у попугая, но вместо перьев ее покрывали острые роговые шипы. А глаз вовсе не было. И на этом эксперимент завершился.
Следующая серия экспонатов этого странного подвального то ли музея, то ли хранилища представляла попытку создания другого монстра, попроще. Генетики Безымянного на этот раз взяли меньшее количество исходных существ, и все они отчетливо просматривались в монстрах-недоростках. Эти монстры обладали плоскими рыбьими телами, покрытыми короткими иголками, явно позаимствованными у ежа (возможно, даже морского), а вместо плавников имели клешни, немного похожие на крабьи, но более приплюснутые и явно с чрезвычайно острыми режущими кромками.
Горм и Лэса тоже бродили между стеллажами, освещая банки своими огоньками и рассматривая то, что находилось за толстым неровным стеклом. Ни медведь, ни иир'ова ничего не говорили, до священника время от времени доносились лишь короткие реплики вроде: «Ох! Ну и ну! Жуть какая!..»
Наконец Иеро решил, что рассматривать все эти гадости дальше совершенно незачем. И без того все было ясно — генетики Безымянного Властителя без устали работали над созданием все новых и новых чудовищ. Что-то им удавалось, что-то — нет. Священник направился к выходу из подвала, крикнув:
— Эй, пошли наверх! Мне лично эта пакость уже надоела.
— Мне тоже, — откликнулся Горм.
Иир'ова промолчала. Наверное, Лэса представила вот такие же банки, в которых где-то в другой лаборатории Нечистого хранятся поэтапные результаты работы по созданию ее собственных предков. Обогнав священника, Лэса пулей выскочила из подвала, и когда она проскользнула мимо Иеро, он почувствовал облако жгучей ненависти, окружавшее кошку.
— Бедняжка, — донеслась до Иеро мысль Горма. — Ей сейчас тяжелее всех.
— Да уж, — пробормотал священник, поднимаясь по крутым узким ступеням.