Я снова взглянул на кости.
— Хагоп, посмотри сюда, что ты скажешь. Одноглазый, вы с Азой точно повторите всё, что он видел в тот раз. Подробно. Кегля, ты для них сыграешь Ворона. Шед, пойдём со мной.
Я был доволен. И Шед и Аза делали то, что им говорят. Шеда, конечно, наше появление потрясло основательно, но, похоже, он не собирался впадать в панику. Пока Хагоп дюйм за дюймом исследовал землю, я наблюдал за ним. Казалось, Шед вырос, нашёл в себе что-то такое, чего не могло появиться на бесплодной почве Можжевельника.
— Послушай, Каркун, — прошептал он. — Я ничего не знаю об этих делах с Леди и как вы хотите искать Душечку. Меня это не волнует. — Он ткнул пальцем в чёрную глыбу. — Но что вы собираетесь делать вот с этим?
— Неплохой вопрос.
Ему не надо было объяснять, что означает чёрный камень. Его наличие означает, что Властитель не потерпел полного поражения в Можжевельнике. Он заранее подготовил отступление. И теперь здесь растёт ещё один проход. И быстро растёт. Аза был прав, что боялся тварей из Замка. Властитель знает, что ему надо торопиться, хотя я и не думаю, что он ожидал такого скорого разоблачения.
— По большому счёту, мы не можем тут ничего поделать, — ответил я Шеду.
— Но вы должны хоть что-нибудь предпринять. Послушай, я знаю их, я имел с ними дело в Можжевельнике. Какую пакость они сотворили со мной, с Вороном и Можжевельником… Чёрт побери, Каркун, ты не можешь допустить, чтобы это произошло опять.
— Я не говорил, что буду сидеть сложа руки. Я только пояснил, что не могу. Ты же не станешь просить мужика с перочинным ножом в руках вырубить лес и отстроить целый город. У него нет соответствующих инструментов.
— А у кого есть?
— У Леди.
— Тогда…
— Всему есть предел, дружище. Я не собираюсь подыхать за Луга. И не желаю, чтобы моё накопленное добро оказалось в руках у чужих людей. Может быть, мы чем-то кому-то и обязаны, но не настолько.
Шед заворчал, понимая меня, но не принимая моей позиции. Я удивился. Даже без слов стало понятно, что Шед решил объявить священную войну. Преступник, который пытается заслужить себе прощение. Да, ему не позавидуешь. Но придётся обойтись без Гвардии и без меня.
Я наблюдал за тем, как Одноглазый с Азой и Кеглей повторяли всё, что делал в тот день Ворон. С моей точки зрения в рассказе Азы всё было абсолютно гладко. Я надеялся, что Одноглазому удастся что-нибудь разнюхать. Если кто-нибудь и мог обнаружить зацепку, то сделать это мог только он. Всё-таки колдун.
Я вспомнил, что Ворон был мастаком на всякие фокусы. Очень интересным был его трюк с появляющимся из ниоткуда ножом. Но было у него и кое-что другое, чем он развлекал Душечку.
— Смотри сюда, Каркун, — позвал Хагоп.
Я посмотрел и не заметил ничего необычного.
— Что такое?
— Здесь, в траве. И идёт в сторону камня. Уже почти незаметно, но ещё можно разглядеть. Какой-то след. — Он раздвинул траву.
Некоторое время я не мог ничего разглядеть. Потом заметил что-то едва поблёскивающее, как старый след улитки. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что он начинается примерно там, где должно было располагаться сердце трупа. Пришлось немного потрудиться, потому что вороньё сильно растерзало останки.
Я изучил руку, от которой остались одни кости. На пальцах всё ещё были надеты кольца. Вокруг лежали также различные металлические детали снаряжения и несколько ножей.
Наконец Одноглазый с Кеглей дошли до костей.
— Ну? — спросил я.
— Это возможно. Если слегка замести следы и применить пару ярмарочных волшебных фокусов… Но я не знаю, как он это сделал. Если он этим занимался.
— У нас есть тело, — сказал я, указывая на кости.
— Это он, — настаивал Аза. — Послушайте, на нём же до сих пор надеты кольца. А это его пряжка от ремня и ножи… — Но в голосе Азы звучала нотка сомнения. Он всё-таки начинал склоняться к моей версии.
А я до сих пор не мог понять, почему отличный новый корабль остался невостребованным.
— Хагоп, посмотри, может, кто-то уходил с поляны в других направлениях. Аза, ты говоришь, что утёк сразу, как только увидел, что случилось с Вороном?
— Ага.
— Так. Давайте-ка отвлечёмся и просто попытаемся выяснить, что же здесь произошло. Короче, у мёртвого человека было с собой нечто, превратившееся затем в чернуху. — Я ткнул пальцем в чёрную глыбу.
Я даже удивился, что мне почти не составляет труда не обращать на неё внимания. Я ошивался вокруг её большой копии до тех пор, пока не потерял ощущение того леденящего страха, который окутывал меня вблизи мрачного сооружения. Я имею в виду, что если человек может привыкнуть к скотобойням или к моей профессии — солдата и хирурга, то он может привыкнуть ко всему.