— Зачем?
Аза замялся. Шед отодвинул стакан подальше.
— Ну, хорошо, хорошо. Краг посылал двоих следить за ним. Те пропали. И никто ничего не знает. Краг в ярости.
Шед отдал Азе вино. Тот одним глотком осушил стакан.
Шед бросил взгляд в сторону лестницы. Его передёрнуло. Возможно, он недооценивал Ворона.
— А что Краг обо мне сказал?
— Не помешал бы второй стакан.
— Я дам тебе. После.
— Да ты не нужен мне больше, Шед. У меня появились связи. Краг примет меня в любой момент.
Шед вздохнул и скорчил гримасу.
— Ты выиграл. — Он налил вино.
— Он собирается вывести тебя из игры, Шед. Любой ценой. Он решил для себя, что ты заодно с Вороном. — Зловещая улыбочка. — Только он не может понять, откуда у тебя столько наглости, чтобы брыкаться.
— Ничего подобного. У меня с Вороном нет ничего общего, Аза. И ты это знаешь.
Аза наслаждался моментом.
— Я так и пытался объяснить Крагу. Но он даже слушать не захотел.
— Допивай своё вино и выметайся.
— Шед? — Выдержанное вино добавило звучности в голос Азы.
— Ты не глухой. Вон отсюда. Двигай к своим новым друзьям. Посмотрим, надолго ли ты им понадобился.
— Шед!..
— Они выбросят тебя на улицу, Аза. Прямо ко мне и моей маме. Пшёл! Кровопийца.
Аза допил вино и выскользнул, втянув голову в плечи. Он почувствовал, что Шед прав. Его дружба с Крагом будет хрупкой и недолговечной.
Шед попытался предупредить Ворона. Тот не обратил на него внимания. Шед протирал стаканы, наблюдая, как Ворон болтает на языке знаков с Душечкой, и пытался представить себе, как будет нанесён удар. Эти утренние часы он обычно проводил, разглядывая Душечку и пытаясь придумать, как бы к ней подступиться. Но тот дикий ужас перед улицей, который не отпускал его в последние дни, заглушал эти назойливые мысли.
Сверху донёсся крик, похожий на тот, который издаёт свинья, когда ей полоснули по горлу.
— Мама!
Шед понёсся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Его мать стояла в дверях большой общей спальни. Она задыхалась.
— Мам? Что случилось?
— Там человек, он мёртвый.
Сердце Шеда подпрыгнуло. Он двинулся в комнату. Там на правой нижней койке лежал старик.
Прошлой ночью у него здесь было всего четыре постояльца. По шесть монет с носа. Комната была шесть футов в ширину и двенадцать в длину, с двадцатью четырьмя койками, установленными в шесть ярусов. Когда комната заполнялась до предела, Шед брал по две монеты за то, что разрешал спать на полу.
Шед дотронулся до старика. Холодный. Значит, уже несколько часов, как отошёл.
— Кто он? — спросила старая Джуна.
— Не знаю.
Шед пошарил в его лохмотьях. Он обнаружил четыре монеты и железное кольцо.
— Проклятье! — Он не мог этого взять. Сторожа начнут его подозревать. — Нам не везёт. За этот год это уже четвёртый жмурик.
— Всё дело в клиентах, сынок. Они все уже одной ногой в Катакомбах.
Шед сплюнул.
— Пошлю-ка я лучше за Сторожами.
— Он ждал уже так долго, — произнёс чей-то голос, — что может и ещё немного полежать.
Шед резко развернулся на месте. За спиной его матери стояли Ворон с Душечкой.
— В чём дело?
— Он мог бы решить твои проблемы, — сказал Ворон.
В ту же секунду пальцы Душечки замелькали в воздухе так быстро, что Шед не мог разобрать и одного знака из двадцати. Похоже, она говорила Ворону, чтобы он чего-то не делал. Ворон не обращал на неё внимания.
— Шед! — воскликнула старая Джуна, в её голосе звучало предостережение.
— Не беспокойся, мама. Я с этим разберусь. Займись своей работой.
Джуна была слепой, но, когда здоровье ей позволяло, она старалась выполнять работу горничной. То есть уничтожать блох и вшей в постелях постояльцев. Когда же здоровье приковывало её к постели, Шед брал своего кузена Дурня, такого же нерадивого, как Аза, но к тому же обременённого женой и детьми. Шед нанимал Дурня исключительно из жалости к его жене.
Он направился вниз. Ворон, всё ещё споря с Душечкой, последовал за ним. На мгновение Шед подумал, что Ворон ведь наверняка с ней спит. Было бы чертовским расточительством совсем не использовать такое приличное женское тело.
Как мог мертвец с четырьмя монетами в кармане спасти его от Крага? Ответ: законным путём — никак.
Ворон уселся на облюбованную табуретку и достал пригоршню медяков.
— Вина. И себе возьми кувшин.
Шед собрал монеты, сложил их в коробку. Содержимое её было до слёз ничтожно. Он ничего не покупал. Им владело подавленное настроение. Сейчас его долг Крагу мог быть каким-то чудесным образом погашен, но всё равно на душе было скверно.