Он поставил кувшин перед Вороном и уселся сам. Шед чувствовал себя совершенно измученным.
— Ну, расскажи. — Этот старик, кто он? Откуда?
Шед пожал плечами.
— Просто человек, пожелавший спрятаться от холода. В Котурне их полно.
— Тогда ясно.
Шед вздрогнул от тона Ворона.
— Ты предлагаешь то, о чём я подумал?
— Что же?
— Ну, я не знаю. Какой прок с трупа? Я имею в виду, даже если Сторожа только складывают их в Катакомбах…
— Понял, что есть покупатель?
— Да, я предположил это.
— И?
— Ну, а что же делать-то? — Его голос был едва слышен.
Он не мог себе представить более отвратительного преступления. Даже самый последний из городских мертвецов почитался больше, чем любой живой. Труп был священен. Ограда была центром всего Можжевельника.
— Очень просто. Сегодня ночью перетащи труп к задней двери. Это ты можешь сделать?
Шед слабо кивнул.
— Хорошо. Допивай своё вино.
Шед залпом допил вино. Он достал ещё один кувшин и начал тщательно его протирать. Кошмарный сон. Его надо прогнать.
Труп казался почти невесомым, но спустить его по лестнице было нелёгкой задачей. Шед слишком много выпил. Он двинулся через тёмную общую комнату, ступая сверхосторожно. Люди сгрудились вокруг камина. Догорающие угли бросали на них дьявольские красные отсветы.
Когда Шед вошёл в кухню, нога старика зацепилась за стоявший горшок. Шед в ужасе застыл. Ничего не произошло. Сердце постепенно успокоилось. Он ещё раз напомнил себе, что делает это ради матери, чтобы не дать ей замёрзнуть на улице.
Шед ткнул коленом дверь. В тот же миг она двинулась на него, распахнувшись внутрь.
— Поторапливайся, — прошипела тень, схватив старика за ноги и помогая взвалить труп на телегу.
— Что теперь? — прохрипел Шед, тяжело дыша. Он был в ужасе.
— Иди спать. Утром получишь свою долю.
Из груди Шеда вырвался вздох, почти переходящий в плач.
— Сколько? — задыхаясь, прошелестел он.
— Треть.
— Только треть?
— Весь риск на мне. А тебе уже нечего бояться.
— Ладно. А сколько это может быть?
— Цены меняются.
Ворон отвернулся. Шед закрыл дверь и тяжело прислонился к ней, закрыв глаза. Что он натворил?
Он подбросил в огонь дров и лёг в постель, прислушиваясь к храпу матери. Догадывается ли она? Может, и нет. Сторожа часто дожидаются ночи. Он скажет ей, что она всё проспала.
Он не мог заснуть. Кто ещё мог знать о трупе? Если это станет известно, его начнут подозревать в невозможном.
А что, если Ворон попадётся? Заставят ли Инквизиторы его говорить? Вол может и камень заставить петь.
Всё следующее утро он наблюдал за своей старухой. Ничего, кроме односложных слов, она не произносила. Но это было её обычным состоянием.
Ворон появился сразу после полудня.
— Чай и миску овсяной каши, Шед.
Расплачиваясь, он не сунул через стойку обычные медяки.
Глаза Шеда округлились. Перед ним лежало десять серебряных лев. Десять? За одного мёртвого старика? И это была треть? А Ворон ещё и раньше этим занимался? Он должен быть сказочно богатым. Ладони у Шеда вспотели. При мысли о том, на какие преступления ради денег он готов пойти, Шед просто взвыл.
— Шед, — мягко сказал Ворон, когда получил чай и овсянку, — даже не думай об этом.
— О чём?
— Не думай о том, о чём ты сейчас думаешь. Иначе ты сам закончишь в этой телеге.
Душечка нахмурилась, посмотрев на них из кухни. Ворон, казалось, даже растерялся на мгновение.
Шед пробрался в гостиницу, где жил Краг. Снаружи она имела такой же шикарный вид, как и «Лилия». Он робко поискал Графа, стараясь не обращать внимания на Азу. Граф не станет мучить его ради собственного удовольствия.
— Граф, мне нужно повидаться с Крагом.
Граф приоткрыл свои карие коровьи глаза.
— Зачем?
— Я принёс ему денег. В счёт долга.
Граф тяжело поднялся.
— Ладно, жди здесь. — Пошатываясь, он удалился.
— Где ты взял деньги, Шед? — спросил Аза.
— А где ты берёшь свои? — Аза не ответил. — Невежливо об этом спрашивать. Занимайся своим делом или уйди от меня.
— Шед, я думал, мы друзья.
— Я пытался быть твоим другом, Аза. Я даже спать тебе позволял у себя. Но как только ты связался с этим Крагом…
По лицу Азы пробежала тень.
— Прости меня, Шед. Ты ведь знаешь, я не слишком хорошо соображаю. Я иногда делаю глупости.