— А тут всё просто, для ритуала мне нужны четыре ведьмы. Вы же дети природы — вот по числу стихий вы и нужны как проводники сил, три оборотницы и три дракайны, собственно, будут источниками этих сил.
— Так дракайн же две у тебя? И почему именно девушки?
— Третья вот-вот явится. Девушки слабее и наивнее, вас проще было поймать.
— Ааа, понятно, побоялся, что парни тебя самого на ленточки порвут, — поняла я, а он поморщился.
— Трус и слабак! — вынесла вердикт Кира.
— И как ты силу собрался у нас забирать?
— Через кровь, конечно, не просто же так я вас тут живых держу. Но не долго вам жить осталось, — усмехался Сашка.
— Да не все, однако, до ритуала-то дожили, — мотнула головой в сторону той ведьмочки, которая выглядела совсем плачевно. Фей поморщился.
— Она жива, — пояснил он.
— Эта та самая, о которой мы думали, что она сбежала из-за этого урода — подала слабый голос очнувшаяся ведьмочка.
— Что? — воскликнула я — Ты держишь бедную ведьмочку здесь уже год?
Тот лишь пожал плечами, мол, ну год, и что такого.
— Ну ты и урод, — протянула я. Ведьмочку было жаль до слёз. И тут я вспомнила один из слухов о ней, перевела взгляд на фея и спросила. — Говорили, она беременна от тебя была!?
Фей вздрогнул и побледнел.
— Боже, — прошептала я, — так это правда? И где ребёнок?
Фей поморщился.
— Не было никакого ребёнка, — заорал он.
А я не могла поверить своим ушам и глазам.
— Ты убил своего ребёнка, — ошарашенно прошептала я, на глаза навернулись слёзы, — да как ты посмел, скотина, ты убил ребёнка. Своего, не рождённого ребёнка! — уже во всё горло орала я и рвалась к нему, дабы задушить собственными руками, но оковы не позволяли.
— Я не убивал, он умер сам. У неё выкидыш случился, — истерически орал фей.
— Конечно, у неё же все условия для беременности были, — ядовито заметила я, а слёзы катились по моему лицу. — Я надеюсь, ты сдохнешь в муках, тварь, и я лично станцую на твоей могиле.
Он сжал руки в кулаки, выдохнул сквозь зубы, развернулся и вылетел из нашей тюрьмы, захлопнув дверь.
Глава 22. Ритуал
Мы снова оказались в темноте. Я не могла успокоиться, меня била дрожь бессильного бешенства. Я никого так не ненавидела, как этого сумасшедшего, и никому никогда не желала смерти, но этот урод однозначно должен сдохнуть.
— Вот это да, — прошептала Кира.
— Кира, а у вас смертные казни есть? — спросила её.
— Есть, для чёрных магов и таких как этот, как раз таки, — ответила дракайна.
— И как их приводят в исполнение?
— Вешают!
— И только? Жаль, его бы на кол посадить! И сжечь.
— Что делать будем? — спросила она нас.
— А что нам остаётся? Только ждать и надеяться на освобождение.
— Лина, — обратилась Кира к кому-то из пленниц, — у тебя оберег с собой? В академии?
— Нет, — грустно вздохнула вторая дракайна, видимо, — он дома остался у родителей.
— А мой в городе, в гостевом доме, только у меня здесь знакомых нет практически и из комнаты ему не выбраться, чтобы привести помощь, — отозвалась Кира.
— Мой в академии, — сказала я, — только он совсем недавно вылупился, маленький ещё, я только эмоции его чувствовать научилась.
— Так это ж здорово, — воскликнула Кира, — значит, ваша связь уже достаточно укрепилась, он тебя чувствует и сможет привести помощь, я надеюсь, — тихо закончила она.
— Лиля, так ему же пара месяцев всего, он не мог так рано связь установить, — отозвалась Лина.
— Мог, — усмехнулась я, — меня недавно отравили, вытащили буквально с того света, — объяснила я, — вот связь и начала устанавливаться раньше на фоне стресса. — Блин, я ж не узнала, кто меня отравил, а этот урод наверняка знает.
Мы замолчали. Так, в тишине и темноте мы провели неизвестно сколько времени, мне показалось, что вечность.
Дверь открылась. В нашу обитель зашёл фей, а следом вошла… Алика, дракайна.
— Ты с ним заодно? — воскликнула я.
Дракайна неприятно улыбнулась.
— Все ради тебя, дрянь. Мне пришлось таскать эти чёртовы букеты и помогать этому крылатому, лишь бы ты, наконец, сгинула, Крас успокоится и уже никто не помешает мне быть с ним. Как жаль, что ты не сдохла в прошлый раз, — она покачала головой.
— Так это ты меня отравила, змея подколодная, — поняла я. До чего ревность людей и нелюдей доводит.
— Я! А твоя мерзкая подружка тебя спасла, — зло заорала Алика.