— А что, я думаю, розовое пышное платье и палочка тебе бы пришлись к лицу. Завершали бы, так сказать, образ сумасшедшего.
— Заткнись! Вот именно за свой длинный язык ты здесь и оказалась, — шипел фей.
— А мне теперь терять нечего, так что ты послушай. Знаешь, как будет выглядеть мир, если ты всё-таки исполнишь свой план по захвату власти? — ответа я не дождалась, но мне он был и ни к чему. — Вполне возможно, что тебя будут бояться и выказывать смирение. Но только при тебе и тех, кто тебе будет служить, что называется, верой и правдой, если такие, конечно, найдутся, — фей остановился и слушал меня, а я готова была нести любой бред, чтобы оттянуть время ритуала. Хотя, в моих словах, мне казалось, была немалая доля правды, — но вот остальные… Остальные будут смеяться над тобой, за твоей спиной слагать о тебе смешные истории и неприличные анекдоты, ты как был клоуном для народа, так им и останешься, только немного в другом амплуа.
— Этого не будет! — орал фей, — меня будут бояться и уважать!
— Мечтать, конечно, не вредно, но видишь ли, в чем проблема, уважение нужно заслужить, а тебя уважать не за что, так что страх, может, и будет, а вот уважения ты не дождёшься, — улыбаясь, покачала головой.
— Это мы ещё посмотрим, — прошипел маньяк, — а теперь заткнись и не мешай мне, — и он снова вышел из нашей тюрьмы. Даже двери по обыкновению не закрыл.
Застонала Алика, приходя в себя.
— Что, главная дурища нашего собрания, — поприветствовала её Кира, — как себя чувствуешь? Ты уже счастлива? Ты же ради этого помогала этому пластилину мира?
Дракайна молчала и в растерянности озиралась. Она подергала руки, но оковы держали крепко.
— Ооооо, так ты действительно надеялась, что он тебя отпустит? — голос Киры сочился ядом, — и как таких безмозглых в академию берут? — задала она риторический вопрос ни к кому не обращаясь, — но ничего, у тебя теперь одна судьба, либо здесь вместе с нами помрёшь, либо вздёрнут на площади, если нас всё-таки вытащат отсюда.
У дракайны появились слёзы на глазах. Но мне её не было жаль. Она сама влезла в эту тёмную историю, помогала этому психу и прекрасно знала, что всем пленницам не жить. И вот она-то никого не пожалела, так почему мне её должно быть жалко? Вот и я думаю, что не должно. Тем более, эта сволочь чуть на тот свет меня не отправила.
К нам вернулся фей с двумя горшочками, в одном из них был огонь, во втором — вода. Мне удалось разглядеть это, когда он поставил их на пол.
— А это тебе зачем? — полюбопытствовала я.
— Всё-то тебе знать надо, — его настроение менялось постоянно, сейчас он был весел и радостен, вот точно у него с головой не в порядке. — Мне для ритуала нужны стихии, огонь и вода — здесь, — кивнул он на горшочки, земля вокруг под ногами, ну а воздух, он вообще везде, и со всем этим смешается ваша кровь!
— А чашка, — я кивнула на чашку, что стояла в стороне и была пустой, — зачем тебе?
— А в ней я смешаю кровь вас всех и выпью, принимая вашу силу, и вся сила, что будет покидать вас вместе с вашей кровью, перейдеёт ко мне.
Я посмотрела на чашу, да в ней же с литр крови уместится, он что, это всё пить собрался? Ком тошноты подкатил мгновенно, как только я представила эту неприятную картину.
— Ты больной! — вынесла я вердикт. — Тебе лечиться надо и от нормальных людей и нелюдей изолироваться.
Этот ненормальный уже ни на что не обращал внимания, он вчитывался в потрёпанный дневничок, сам себе кивнул и двинулся к одной из ведьмочек. Надрезал ей запястья, вскрывая вены, опустился к её ногам и надрезал голени, там, где находилась большая берцовая артерия. Девушка лишь слабо застонала, а кровь из её конечностей хлынула рекой. Я вздрогнула, запах железа разнесся моментально. Фей набрал немного крови в чашку и отошел к горшочкам, капнул по несколько капель в горшочки и отошел к следующей, так повторилось с ещё двумя, та, которая была здесь дольше всех, даже не пошевелилась, когда этот урод разрезал её руки и ноги, он был уже весь в следах крови. Меня он оставил на закуску. Он подходил ко мне с кровожадной улыбкой, медленно, растягивая момент, видимо, чтобы я насладилась ощущением безвыходности.