Луц, к которому старшие товарищи старались относиться как к равному, стал заметно более уверен в себе. Вик смотрел на него, на его темноволосую голову, похожую на планету рядом с большим рыжим светилом О’Лири, когда они выводили строфы слезливо-сентиментальной баллады, имевшей среди скаутов широкую популярность. Он улыбнулся, услышав жалостливый тенор Гарри Луца, добавлявший нотку меланхолии к басу Стива О’Лири, от которого дрожали перекрытия.
К Кэй это вряд ли подходит, подумал Вик. «Ласки льстивые девы» — этого он от нее не видел.
Кэй относилась к нему критически: она была сильным человеком, который ищет другую силу, а не женщиной, которая, как виноградная лоза, стремится уцепиться за мужчину, в котором видит опору. Она помогла ему впервые осмыслить то внутреннее стремление, которое побудило его заняться едва ли не самым опасным и неблагодарным делом в истории человечества.
Тогда он пришел к ней на свидание у дверей лучшего в Сандсторме ресторана с опозданием и бросил небрежно, даже вызывающе:
— Подписал бумаги на задание 1572. Мне снова предстоит приключение и разлука с тобой, моя девочка.
— А что плохого в приключении? — не спеша отозвалась Кэй, отвернувшись в сторону. — Каждый мужчина, пока молод, должен испытать себя, сделать то, что не под силу другим. Так совершенствуется человечество, так воспитываются те, кто будет нами править. Только если при этом не создается ничего нового, это свидетельствует о незрелости; тогда это подвиг ради подвига.
— Разведчики стремятся к приключениям не ради острых ощущений, — проворчал Вик. — Они положили начало всем колониям в Галактике, они отвечают за все звездные заставы.
Она засмеялась:
— Разведчики! Ты говоришь о всей службе, а я толкую об отдельных людях, которые на ней состоят. Когда человеку в твоем возрасте нечем гордиться, кроме нескольких шрамов и дюжины потускневших медалей… Я всего лишь женщина, и мне нужен сильный, надежный и верный мужчина. Я не хочу замуж за тридцатидвухлетнего мальчишку.
— Ты вот считаешь, — настойчиво продолжал Вик, — что первопроходцы, революционеры и авантюристы — незрелые люди. В общем, тебе кажется, что человечество идет вперед благодаря тому, что некоторые задерживаются в своем развитии. Я прав, Кэй? Ты хочешь сказать, что юность — время волнений и испытаний, а зрелость — период оседлой, скучной и монотонной жизни, когда приобретают не новые знания, а новые язвы?
Он помнил, как пристально она на него посмотрела, а потом опустила глаза, словно ее ударили.
— Я… я не знаю, Вик, как на это ответить. Мне показалось, что ты говоришь, как маленький мальчик, который мечтает стать пожарником и втайне очень стыдится того, что его отец работает в страховой компании, хотя, возможно, это и не так. Я только знаю, что при твоих десяти годах сверхсрочной службы тебя, если бы ты попросил об этом, могли назначить комиссаром и что планировать экспедиции и готовить молодежь к предстоящим опасностям — такое же захватывающее занятие, как летать самому. Но я бы не хотела, чтобы ты бросил действительную службу ради меня или даже ради того, чтобы создать семью, раз ты еще недостаточно повзрослел, чтобы захотеть этого самому.
— Скажи лучше: недостаточно постарел, Кэй.
Она только махнула рукой и отвернулась к зеркалу, чтобы поправить прическу.
— Пусть все идет своим чередом, — сказала она, сосредоточенно водворяя на место выбившийся локон. — Никак не могу понять, почему эти разговоры так тебя расстраивают. Ты хочешь остепениться и завести семью или не хочешь? Когда определишься, скажи мне, пожалуйста, о своем решении. А теперь пойдем: наверное, те музыканты с Земли уже прилетели в «Оазис» к Эмилю.
Он открыл перед ней дверь, раздраженно стараясь объяснить себе, почему эти беседы всегда оставляют у него такое ощущение, будто он совершил по отношению к ней какую-то непростительную бестактность, а она была настолько любезна, что оставила ее без внимания.
Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что ни в чем не может ее упрекнуть. Он с удивлением поймал себя на мысли, что, в сущности, не понимает, почему он находится здесь, в этом помещении, разделяя его с двумя чужими ему людьми по имени Гарри Луц и Стив О’Лири.
Что такое была эта несчастная миссия 1572, чем была первая разведывательная экспедиция к Дыре перед нежным образом Кэй, перед их неродившимся сыном, в котором они оба воплотят себя заново? Желание, которое наполняло все его существо — жажда иметь семью, — было очень древним, и каждая клеточка его тела разделяла его. Сидя в глубоком кресле перед пультом управления, он, стараясь сохранить бдительность, мрачно теребил свой жесткий синий комбинезон.