В караульном помещении было жарко. Поужинав и напившись чаю, солдаты предавались блаженному ничегонеделанию, особенно приятному, когда еще смена не скоро. Завязавшийся разговор, конечно же, шел о битве за Москву.
— Камрады! — со значением сказал один из солдат. — Я слышал, что уже назначен день парада наших войск в Москве.
— И ты получил на него приглашение, Курт? — спросил кто-то. — Теперь я понял, почему ты так усердно гладил сегодня свой мундир…
По караульному помещению покатился веселый хохот.
— Я серьезно говорю, — настаивал солдат.
— Чтобы устраивать парады, надо, как минимум, взять Москву, — хмуро заметил рыжий ефрейтор с нашивками за тяжелое ранение.
— А вы что, не верите в силу нашей армии, в гений фюрера? — вкрадчиво спросил начавший разговор.
— Не стоит вдаваться в высокую политику, — примирительно сказал рыжий. — Лучше подумайте, как нам быть с подарками к рождеству нашим женам. Я-то надеялся…
— Придется повременить с подарками, Вилли, — раздался чей-то голос с верхних нар. — Подумай лучше, как бы в этой суматохе не потерять штаны и не отморозить свое хозяйство. А то и подарки не помогут твоей Магде.
— Заткнись, недоносок, — заорал в ответ рыжий, узнав по голосу говорившего. — Меня-то Магда ждет, а твоя Герта давно уж спит со штурмбанфюрером. Об этом весь город говорит, мне писали…
Беседа начала принимать опасный характер и трудно сказать, чем бы она закончилась, если бы не вмешался начальник караула. Услышав последние слова, он выскочил из своей комнаты:
— Прекратить болтовню! Захотели в штрафной батальон? Или в гестапо?
Разговоры прекратились. Начальник караула с тяжелыми мыслями вернулся в свою комнату и грузно уселся на стул: «О боже! Что же это? Есть неверящие в наш успех! И этот проклятый мороз. О, дай мне силы пережить этот проклятый поход!»
А «походу» фельдфебеля приближался конец. Караульное помещение уже было в кольце бойцов старшего лейтенанта Алексеева. Сержант Латенков уже перерезал телефонные провода и караул онемел. Бойцы поползли к мерно вышагивающим часовым. Одного из них удалось снять чисто. Второй же, получив смертельный удар ножом, успел испустить душераздирающий крик и нажать на спуск карабина. Гулко хлопнул выстрел.
— На нас напали! К оружию! — заорал во всю глотку начальник караула и, схватив автомат, в расстегнутом мундире выскочил на крыльцо. Автомат его выбросил сноп огня, но тут же выпал из рук. Очередь, пущенная одним из разведчиков, наповал сразила фельдфебеля. В караульном помещении брызнули стекла. Туда полетели ручные гранаты. Их взрывы были беспощадны. В живых оказался только один из охранников. Его нашли тяжело раненным под нарами. Что-то непонятное забормотал он, увидев над собой лица русских солдат. Разведчики разобрали лишь несколько слов: «Парад капут», «Гитлер капут», «Аллес капут»… И тут же он затих насовсем.
В небо взметнулись две зеленые ракеты. Увидев их, капитан Шевченко распорядился:
— Взрывчатку поближе к хранилищам, и прежде всего к тому, где боеприпасы крупного калибра. В темпе давай, в темпе, ребята!
— Готово, — через считанные минуты доложил командир взвода.
— Порядок. Пали бикфордов шнур. Три красные ракеты в зенит. Отход!
Едва успели добраться до намеченного района сбора, как грянул взрыв огромной силы. В небо взвились гигантские снопы огня. Земля тяжело вздрогнула, затряслась, как в ознобе. Снег забагровел, словно покрывшись кровью.
— Вот это рвануло! — восторженно крикнул кто-то. — Наверное, сам фюрер вздрогнул в Берлине.
— Не иначе. И Геббельс, мабуть, выскочил на улицу в одних подштанниках, — добавил другой боец.