Он был вместе с Сеней. Пробродив ночь, они, наконец, выбрались из Огненного болота. Стало быстро светать. Заря окрасила небо. Послышалась мелодия позывных радио. Заря разрослась, и уже под бой кремлевских курантов показалось из-за горизонта ясное, доброе солнце. Над лесом поплыли слова величественного гимна:
Тайга ожила, стала еще красивее, чем прежде. Все запело, отзываясь эхом, что-то возвышенное и дорогое коснулось сердец юных охотников, и друзьям захотелось подняться ввысь, полететь. Достаточно было взмахнуть руками, и они полетели над родной тайгой; под ними сверкали бесчисленные реки, зеленели колхозные поля, дымились заводские трубы; Гимн продолжал звенеть, и перед ними открывались новые просторы. Митя и Сеня летели уже над южными степями, где воздвигались электростанции, шумели новые города…
Митя крикнул своему другу:
«Правильно сказал наш учитель географии: человек, освобожденный от оков старого, меняет лик земли».
«Правильно,- подхватил Сеня.- Меняется человек обновляется земля».
Гимн облетел весь мир, и все живое этого мира знало, откуда летит эта зовущая к жизни и труду песня. Митя уже увидел, как далеко-далеко засверкала в лучах солнца любимая столица, как на башнях Кремля горят пятиконечные рубиновые звезды.
Митя открыл глаза, долго смотрел то на Сеню, то на нодью и только после этого широко улыбнулся.
- Как жаль, что, оказывается, тебя не было со мной… Ну, и сон я видел!
У Мити озяб один бок, и он подошел близко к нодье.
- Хочешь - расскажу!
Но по всему было видно Сеню волновало что-то другое.
- Ты, Митя, вот что скажи: помнишь, как я тебя будил?
- Будил?.. Да, да… О каком-то пламени говорил…
- Значит, помнишь, обрадовался Сеня и стал рассказывать товарищу о том, что видел, а затем показал и круглую ямочку у пня.
Митя верил и не верил. Ему казалось, что все это Сеня видел тоже во сне. Но ямочка… Она же хорошо видна!
- Если это так, как ты говоришь,- сказал он, наконец, то факт очень интересный.
- Если… Сеня строго посмотрел на друга.- Ты, видно, ребенком меня считаешь?
Ребята собрали в кучу обгоревшие остатки нодьи, приготовили в берестянках воды и стали завтракать. Разговор, конечно, вертелся вокруг таинственного пламени.
- Болотный газ - метан таким большим пламенем гореть не мог, рассудил Сеня.- Говорят, он горит маленькими огоньками.
- Но не надо забывать и другое,- сказал Митя. Верхний слой земли промерзлый. Под этой мерзлой коркой могло накопиться много метана. От огня нодьи эта корка растаяла, и вышедший газ, встретив на пути пламя, вспыхнул.
Сеня призадумался: может, и прав его товарищ. Только много ли Тут газа. Сене хочется, чтобы газ этот залегал бесценным кладом в недрах земли и чтобы было его там так же много, как в Саратовской области. Но может ли газ просачиваться вверх из глубоких недр и накопляться под мерзлой коркой земли?
- Мы с тобой, Митя, плохие геологи, сказал он.- И все же ясно одно: в течение веков люди, и очевидно не однажды, видели это пламя. Иначе не называли бы болото Огненным.
Есть не хотелось. Друзья все больше убеждались в том, что они обнаружили что-то значительное и об этом значительном надо сообщить немедленно.
- Конечно, об охоте сегодня и думать нечего,- решил Сеня.- Сразу же выйдем на просеку, и домой. Кажется, начинает светать.
Снег продолжал падать, но шум леса стихал.
- Каким путем пойдем старым следом? спросил Митя.
- Из болота выйдем вчерашним следом, а потом по компасу. Но прежде всего мы оставим около пня записку.
- Правильно, - одобрил Митя. Напишем на бересте, бумага может промокнуть.
- Береста не годится, - возразил Сеня.- Напишем на дощечке.
- Можно и так, - согласился Митя.
Вскоре на тщательно вытесанной дощечке Митя написал под диктовку товарища:
Здесь с 8 на 9 ноября 1951 года ночевала Сеня Майбыров и Митя Кушманов. Перед утром на месте, где горела нодья, мы видела голубоватое пламя, вырвавшееся из-под земли.
Дощечку прикрепили к шесту, а шест поставили у пня.
Когда охотники стали покидать ночлег, собаки около нодьи уже не было. Сеня протяжно просвистел - дескать, мы отправились, не отставай, Буско.
Вечерних следов как будто и не бывало: их замела пурга.
- Обождем немного, пусть станет светлее. Мы ведь с севера подошли к этому острову?
- Я могу ошибиться, Сеня. Ты помнишь, как я был занят погоней за куницей, и не заметил, с какой стороны мы пришли сюда.