Парень ничего не хотел говорить и поэтому только вызывающе глядел на них.
— Знаешь, Веня, — спокойно сказал Шуруп. — У тебя есть редкий дар — портить себе жизнь, когда уже все уже хорошо и все налаживается.
Веник наигранно рассмеялся и закивал. Ему вдруг захотелось как-то нагрубить бывшему товарищу и особенно советнице.
— Правильно! Все так! Надо мне, дураку, было уходить со своими, а я тут остался. Думал, идиот, что я среди друзей. А теперь вон как оказалось.
Он потряс скованными руками.
— Я не про это, — сказал Шуруп. — Я про другое. Про «Шоссе» например.
— А что про «Шоссе»?
— Ты знаешь, что когда ты сбежал, я как раз пришел туда, чтобы освободить тебя из под ареста?
— Ну, здрасьте, — нагло засмеялся Веник. — Я откуда знал, что вы меня освободить решили? Может быть, вы меня там до сих пор там держали бы? Мне ведь никто не сказал.
— И на «Парк Культуры» я тоже приходил потом, но уже поздно было.
Веник молчал.
— Ну, хорошо, а Корень? Он чем тебе не угодил?
Веник набрал воздух в рот надув щеки и возмущенно выпустил его, мельком вспомнив, что так часто делал покойный Фил.
— А этот Корень рассказал вам, как мы с ним расстались?
— Рассказал. И это не дает тебе права лишать жизни за это.
— Нет, ты скажи, что он вам сказал?
Тут впервые подала голос Мирра:
— Понимаешь, не было у него другого выбора! Надо было спасать людей!
— А я значит, не человек?
— Не в этом дело…
— Ну, конечно! Так он сказал, как мы расстались с ним?
— Сказал, что пришлось тебя оставить там. Одного.
Веник грустно рассмеялся.
— Пойми, Вениамин, — сказала Мирра. — Так надо было. Он сделал все что мог.
— Да уж…
Веник вкратце рассказал, каким образом они «расстались» на «Тверской».
Мирра молчала, кусая губы.
— Все равно, — сказал Шуруп. — Это не дает тебе права…
— А что мне дает??? — взорвался Веник. — Вот так взяли, вырубили и бросили одного, на другом конце Метро. И ничего не объяснили, а просто бросили!
— Не ори, — поморщился Шуруп.
— Сам не ори!!! И что мне оставалось делать??? Вы в курсе, как я шел сюда??? Что пережил???
— И как ты шел сюда? — спросила Мирра.
Парень вдруг остыл. Кричать и скандалить расхотелось.
— Расскажи про свои приключения, — попросил Шуруп, глядя в сторону.
— Да какие там приключения? Скука одна.
— Так чего же ты его убил? Можно подумать, ты натерпелся там, не знаю чего… — сказала Мирра.
Веник вдруг расхохотался, запрокинув голову. Он смеялся, пока не пошли слезы.
Скованными руками он стряхнул их с ресниц.
— Вы, Мирра видели, как человеку сносят голову топором? — мягко спросил Веник. — Раз! И мозги летят во все стороны. А? Или вы видели, как вырезают целую станцию? Представьте себе, живет себе неплохая станция, ну конечно, куда меньше, чем «Площадь Ильича», но все равно, неплохая такая станция. А потом, раз, и всех жителей вырезают, а трупы складывают в шеренгу…
— Какие ужасы ты говоришь! — с отвращением сказала девушка.
— Ужасы? Это не ужасы. Про ужасы я вам еще расскажу…
— Кстати, — перебил его Шуруп. — Откуда у тебя это? Ты знаешь, чей это?
Он покрутил в руках пистолетик Креста.
— Мой это пистолетик. Был. А теперь твой. Я тебе дарю его.
— Это не твой пистолет.
Веник развеселился. Он подумал, что эти люди просто идиоты. Вместо того, чтобы серьезно с ним поговорить, они начинают дурака валять. Хотите шутить? Давайте!
— А чей же он? — спросил Веник.
— Одного человека. Весьма серьезного. И лучше тебе сказать, где ты его взял.
— Я не знаю, про какого человека ты говоришь, но предыдущего его хозяина я убил. Да, зарезал, — говорил Веник, глядя в глаза Мирре. — Раз и готово. Кстати, он недалеко от станции — лежит в тоннеле. Можете проверить, если до него диаметровцы еще не добрались.
Шуруп некоторое время смотрел на Веника, а затем ни слова не говоря, встал и вышел из комнаты. Веник и советница остались наедине.
— Зачем ты так говоришь? — сказал Мирра. — Зачем все это? Зачем это вранье?
— Да какое тут вранье?..
— Знаешь, я вот смотрю на тебя и вижу, что ты совсем не раскаиваешься!
— В чем это? — удивился Веник.
Мирра тоже удивленно смотрела на него.
— В убийстве Корня.
— Ах это. Знаете, я не хотел убивать его. Да, злился конечно, на этого урода, но убивать… А тут увидел и не выдержал. Но, если прямо сказать, то вы правы. Я не раскаиваюсь. И знаете что?