Древо? Грифон вспомнил странную реакцию Короны, когда она услышала про Древесный Приют, его дом. Так где же оно, это Древо, и что в нем такого особенного?
— Мы слыхали о Древе! — крикнула Корона, взлетев и кружась вокруг пилигрима. — Это место страданий. Те, кто входит в него, уже не возвращаются! Оно сжигает вас, пожирает вас! Оно убивает!
— Нет, — с силой ответила пилигрим. — Все наоборот. Это печальное подобие леса — смерть. Эти деревья ненастоящие. Посмотрите, какие на них листья! А где солнце, луна? Разве это было в нашей жизни? Вспомните! Вспомните, что было до того, как вы появились здесь!
— Ты заблуждаешься, — рассмеялась Корона. — Послушай себя! Какие же мы мертвые? Мы летаем, охотимся, думаем, говорим. Мне жаль тебя, но ты не нужна здесь, потому что распространяешь страх и ложь!
— Ноктюрна дала нам Древо как путь к новой жизни. Нам предназначено лишь проделать путь через этот мертвый мир к Древу.
Гриффин энергично закивал, убежденный именем Ноктюрны. Мама немного рассказывала ему о ней и ее Обещании летучим мышам вернуться к свету.
— Кто хочет лететь к Древу, присоединяйтесь к нам!
Гриффин увидел, как два сереброкрыла взлетели, чтобы присоединиться к пилигримам. Они казались сбитыми с толку и немного испуганными.
— Вернитесь! — кричала им вслед Корона. — Глупцы, вы обрекаете себя на смерть!
Летучие мыши заколебались, но обратно не повернули. За ними на открытое пространство вылетел третий сереброкрыл, потом еще, пока около дюжины не присоединились к кружащимся пилигримам.
— Мы приветствуем вас, — сердечно сказала предводительница пилигримов. Окинув взглядом Корону и других, притаившихся в гуще листвы, она сказала:
— Подумайте над тем, что я сказала. Я вернусь, чтобы еще поговорить с вами.
— Нет! Не возвращайся! — крикнула ей Корона.
— До свидания, — сказала предводительница пилигримов и повела свою группу прочь от Оазиса.
Гриффин на расстоянии последовал за ними. Куда они направляются? Где находится Древо? Ему хотелось присоединиться к ним. Может, просто потому, что предводительницей пилигримов была сереброкрыл, и он невольно доверял ей. Если она знала о том, что они мертвы, то, возможно, знает еще что-нибудь. А вдруг ее оттолкнет его свечение? И что это за Древо? Почему все так боятся его?
На самом краю Оазиса пилигримы опустились на деревья, и предводительница, поочередно наклоняясь к каждому, что-то тихо пела. Выслушав песню, пилигримы один за другим расправляли крылья и летели в сторону пустыни.
Вскоре на дереве осталась одна лишь старая сам-ка-сереброкрыл. Гриффин не знал, что будет с ним, он не перенесет, если она тоже улетит прочь. Он увидел, как она вздохнула, глядя вслед покинувшим ее летучим мышам, и раскрыла крылья, готовясь подняться в воздух.
— Подождите! — крикнул Гриффин, и в ту же минуту — или долю секунды — предводительница обернулась, будто ожидала услышать его зов. А может, она просто мельком увидела сквозь сплетение ветвей его светящееся тело. Несколько мгновений она внимательно смотрела на него, затем сорвалась с ветки и устремилась к нему. Поскрипывая морщинистыми крыльями, она опустилась и повисла на ветке. Какое-то время они молча разглядывали друг друга.
— Ты живой, — прошептала она с удивлением.
— Думаю, да, — сказал Гриффин, немного испуганный ее пронзительными взглядом. Потом нахмурился. — Как вы узнали?
— Ты светишься так же, как Древо, — ответила она. — Как ты сюда попал?
— Произошло землетрясение, — ответил он, обрадованный, что наконец-то его понимают. — Я оказался в туннеле, который обрушился, и мог двигаться только вниз, а потом ветер затянул меня прямо в это… место.
— Трещины иногда открываются, — сказала старая Предводительница. — Обычно земля почти тут же их закрывает, но иногда живых затягивает вниз. Но обычно тех, кто обитает под землей или находится в норах. Счастье, что у тебя есть крылья, мой юный друг, иначе ты бы разбился насмерть.
— Да, повезло, — сказал он.
— Как тебя зовут?
— Гриффин. Я из Древесного Приюта, что в северных лесах.
— Древесный Приют, — улыбнулась старая летучая мышь.
— Вы знаете это место?
— Очень хорошо знаю. Я была старейшиной в этой колонии. Меня зовут Фрида.
Гриффин смотрел на нее во все глаза. Фрида Се-реброкрыл? Это имя было известно каждому; она была самой знаменитой предводительницей колонии, о ней слагали легенды.
— Значит, вы знаете моих родителей! — радостно воскликнул он.
Она так внимательно изучала его мордочку, шерсть, уши, что он в замешательстве отвел глаза.
— Да, — сказала Фрида, и искренняя радость отразилась в ее взгляде. — Думаю, что знаю. Я сразу догадалась, что ты на кое-кого похож. Твои родители Шейд и Марина.
Гриффин закивал так, что заболела шея.
— Они знают, что с тобой случилось?
— Наверное, нет. Моя мама… — Ему не хотелось рассказывать о несчастном случае с Луной и о том, как он улетел прочь, чтобы спрятаться от стыда. — Она даже не знает, что я был в туннеле во время землетрясения.
— Ты давно здесь?
— Трудно сказать, тут ведь нет солнца. Печаль в ее глазах испугала его.
— Я могу вернуться домой, правда?
— Трещина, через которую ты попал сюда, возможно, уже закрылась. Но даже если нет, понадобится немало времени, чтобы найти ее. Может оказаться, что тогда будет слишком поздно.
— Слишком поздно?
Фрида слетела со своей ветки и повисла рядом с ним. Ее тело было холодным и ничем не пахло, но рядом с ней он все-таки чувствовал себя спокойно — ведь она знала его родителей.
— Гриффин, — мягко сказала она, — здесь нет солнца, нет пищи, нет ничего, питающего жизнь. Если ты задержишься здесь надолго, ты заболеешь и умрешь.
— Но я и не хочу задерживаться, — выпалил Гриффин; страшные слова продолжали звучать в его сознании: заболеешь и умрешь. — Я хочу выбраться отсюда. Нет ничего хуже этого места — только не обижайтесь. Я знаю, теперь это ваш дом, но, правда, здесь ужасно. Все, что я хочу, так это улететь отсюда. Но до сих пор никто не хотел мне помочь, и…
— Все идет так, как нужно, — произнесла Фрида, коснувшись его крылом. — Выход есть.
— Здесь? — спросил он, не веря своим ушам.
— Да. Выход в мир живых находится здесь.
— Это Древо, да? Тогда почему все так боятся его? Фрида печально улыбнулась:
— Умирая, мы рождаемся в этом мире. Мы открываем глаза и видим лес, деревья, других летучих мышей, и все это тут же становится нашей новой реальностью. И нам кажется, что так было всегда. Эти летучие мыши считают себя живыми, обманывают себя, утверждая, что Оазис всегда был их домом. У них еще есть смутные воспоминания о прежней жизни. Большинство игнорирует их, как причиняющие беспокойство сны. Но некоторые постепенно начинают понимать, что с ними произошло. Многим очень трудно осознать, что они мертвы, — особенно тем, кто умер внезапной или мучительной смертью. Или тем, кто умерли такими молодыми, что едва успели понять, что такое жизнь, тем более ничего не зная о смерти.
Гриффин потупился, вспомнив Луну.
— И Кама Зотц, бог Подземного Царства, делает все, чтобы держать их в этом заблуждении. Этот лес — его творение, и оно для большинства летучих мышей выглядит достаточно правдоподобно.
Зотц. В самом звуке этого имени ощущалась угроза. Гриффин слышал о Кама Зотце самые разные истории, которые детеныши рассказывали друг другу, — о том, насколько они правдивы, можно было только догадываться. То немногое, чему он мог верить, — рассказы матери о приключениях отца в южных джунглях. Гриффин знал, что Кама Зотц был богом вампиров-призраков, каннибалов, которых уничтожил его отец:
— А… где Кама Зотц? — боязливо спросил он.
— Он здесь повсюду, — сказала Фрида, и Гриффин почувствовал, как шерсть на загривке встала дыбом. — Это его царство, и он хочет, чтобы оно росло. Он не может запретить летучим мышам искать Древо и покидать его царство, потому что Древо посажено самой Ноктюрной. Но Зотц делает все, чтобы убедить нас в том, что этот лес — наше истинное и окончательное пристанище. Большинство летучих мышей добровольно соглашаются с этим. А для тех, кто готов принять свою смерть, он делает путешествие длинным и трудным, ставит на их пути множество преград и испытаний. Для того и нужны пилигримы, чтобы помочь умершим понять, кто и что они. И отправить их в последнее путешествие.