— Ты, видимо, считаешь это несправедливым? — поинтересовался Мрак, и Шейд, обернувшись, с удивлением увидел, что каннибал летит рядом с ним. — Ты считаешь, что мы, злые хищники, должны остаться здесь навеки и только вы, безобидные малыши, заслужили право попасть в новый мир?
— Верно, — ответил летящий впереди Немо.
— Мы тоже творения Ноктюрны, — сухо сказал Мрак. — Она создала нас такими, какие мы есть. Вот почему Древо и для нас тоже.
— Как это удобно! — воскликнул Шейд. Да, несправедливо. Почему эти плотоядные дьяволы должны иметь возможность попасть в чистый и совершенный мир? Особенно когда их бог мечтает только о том, чтобы пожрать всех живых и создать на земле Царство вечной ночи.
— Разве ты не изменяешь Зотцу своим бегством? — холодно спросил Шейд. — Почему ты хочешь покинуть мир своего бога?
Некоторое время Мрак молчал, и Шейд почувствовал некоторое разочарование оттого, что обсуждение, похоже, закончилось. Странно, но ему было интересно, что тот ответит. Нечасто удается побеседовать с вампиром.
— Здесь, внизу, вроде бы жизнь, только поддельная, — наконец задумчиво признес Мрак. — Мы только притворяемся, что живем: не нуждаемся ни в пище, ни во сне, не видим снов. Мы проводим время, подражая жизни наверху. Я чувствую, что должно быть что-то большее, чем это.
— Да, — с воодушевлением сказала Ява. — У меня такое же чувство. В следующем мире я хочу не повторения прежней жизни, а чего-то совсем другого.
— Хорошо тебе, — проворчал Йорик. — Ты прожила долгую жизнь. А я, будучи совсем молодым, врезался в дерево во время бури. А мог бы прожить еще лет двадцать.
— По крайней мере тебя никто не съел, — пробормотал Немо, мрачно поглядев на каннибала.
— Я не собираюсь просить прощения за весь мой род, — сказал Мрак. — Сомневаюсь, чтобы ты горевал о рыбах, которых ел. — Он взглянул на Шейда. — И ты вряд ли сожалеешь о насекомых, которыми питался.
— Я ем фрукты, — сказала Ява. — Этим никому не повредишь.
— Мы не выбираем наши склонности, — продолжал Мрак. — Мы просто рождаемся с ними, и все.
— Вы едите себе подобных, — с отвращением произнес Шейд.
— С чего ты взял, что это зло? Многие существа в Верхнем Мире едят своих сородичей. Просто такова их природа.
— Вы приносите кровавые жертвы, — не отступал Шейд.
— Потому что это угодно Зотцу. Самым драгоценным даром для него является дар жизни. А разве ты не отдал бы своему богу все, о чем бы он тебя ни попросил?
Шейд заколебался. Насколько он знал, Ноктюрна никогда ничего не просила. Она возмутительно молчаливая. Но как бы он поступил, если бы она попросила у него чью-то жизнь? «Этого бы не случилось, — подумал он, — потому что она не так жестока, как Зотц».
— И разве не Ноктюрна создала нас такими, какие мы есть? Мы не чудовища, — сказал Мрак. — Мы подчиняемся нашей природе. Как и вы.
Шейд вздохнул, смущенный логикой Мрака.
— Значит, мы всегда будем врагами.
— В мире живых, да. Но здесь вряд ли… Шейд горько рассмеялся:
— Вы охотились на нас в Верхнем Мире, а теперь мы, как рабы, работаем в ваших шахтах! Не очень-то похоже на мир.
— Ты прав, — пробурчал Мрак. — Но здесь не всегда было так. Шахты появились недавно. До этого Зотц позволял нам обитать в райских джунглях. — В его голосе слышалась тоска. — Величественный город пирамид, тропический лес, подобного которому нет в Верхнем Мире.
Шейд фыркнул. Райские джунгли! Ему казалось оскорбительным, что каннибалы получили рай, а остальные летучие мыши должны прозябать в этом унылом месте.
— Звучит красиво, — не сдержался Шейд. — Тогда почему ты хочешь уйти отсюда?
— Не только я, — сказал Мрак. — Уже многие бежали. И еще больше ушло бы, если бы Зотц сказал им о Древе. Рай без выбора — это тирания.
Шейд ничего на это не ответил, совершенно выбитый из колеи рассуждениями каннибала. Они звучали очень здраво и обоснованно.
— Вы не доверяете мне, — вздохнул Мрак, — и я понимаю вас. Но уверяю, что сейчас у меня только одно желание — вырваться в следующий мир.
— Я надеялся на лучших спутников, — буркнул Немо.
Шейд обратил все внимание на небо и землю. Что за страшное место — изрезанная шрамами скалистая земля, где никогда никто не жил, которая никогда не имела названия. Мрак продолжал лететь рядом с ним, и Шейду это было неприятно. Он что, считает, что теперь, после беседы, они стали друзьями? В Верхнем Мире это существо смотрело бы на него только как на пищу.
— Почему ты светишься? — спросил Мрак, и Шейд сжался. Он давно с беспокойством ждал этого вопроса и уловил тревожный блеск в глазах Явы.
— Так уж получилось, — уклончиво ответил он. Мрак больше ничего не сказал, но Шейд заметил, что каждый раз, когда каннибал смотрит на него, его ноздри трепещут, будто вбирают запах. Возможно, он больше не нуждался в пище, но Шейд сомневался, что его жизненные инстинкты так легко угасли.
Кактус
Луна постоянно оглядывалась, и даже Гриффин почувствовал укол сожаления, когда вершины деревьев Оазиса растаяли в дымке. Он снова увидел растрескавшуюся равнину, простиравшуюся впереди до самого горизонта. Неудивительно, что так мало летучих мышей решаются покинуть знакомые места, чтобы отправиться к Древу. Теперь Оазис стал казаться ему привлекательным, несмотря на странные деревья и летучих мышей, которые чуть не задавили его насмерть.
— Все хорошо, — успокаивающе сказал он Луне. Может, она вовсе не нуждалась в утешении. Ему утешение было нужнее. Гриффин посмотрел на нее и почувствовал себя лучше. Они вместе, так что плохого может случиться? «Что угодно», — подумал он. Гриффин уже устал и ослаб, а они летели всего пару часов вдоль глубокого рва, следуя звуковой карте, которую дала ему Фрида. Его изумляло, что он летит быстрее Луны. Он постоянно оказывался впереди. Дома она была изумительным летуном, куда сильнее и быстрее его. А теперь он нарочно летел медленнее, чтобы она не отставала. Ему не хотелось, чтобы Луна заметила это. Но беспокойство нарастало. «Она может задержать тебя», — предупреждала его Фрида.
— Так мы с тобой были друзьями? — спросила Луна.
— Да. У тебя было много друзей. Ты пользовалась всеобщим вниманием.
— Правда? — Она казалась польщенной. — А почему?
— Ты была веселая, и смелая, и… Рядом с тобой было много шуток, веселья.
— Мне нравится это слышать, — сказала она с улыбкой. — Расскажи еще.
— С тобой все хотели дружить. Ты всегда что-нибудь придумывала. Что-нибудь захватывающее. Я не всегда был уверен, что это хорошие идеи, потому что они были явно опрометчивые и очень опасные.
— Ты не преувеличиваешь?
— Нисколько. Луна рассмеялась:
— А что я вытворяла?
— Ну, например, ты придумала игру с совой. — Гриффин рассказал ей об этом и о других проказах в Древесном Приюте.
— Весело, — сказала она и вдруг замолчала.
— Что с тобой? — спросил он, испугавшись, что сделал или сказал что-то не то.
— Ты странно рассказываешь, будто это было и прошло. А я даже не могу вспомнить себя там.
— Ты вспомнишь.
— Да? — Она посмотрела на него с такой тоской, что у него сжалось сердце.
— Точно, — сказал он, надеясь, что так оно и будет.
— Это было бы здорово.
— А пока я буду твоей памятью. Если захочешь что-нибудь узнать, спрашивай меня.
— Расскажи про огонь, — попросила она. — Как это случилось?
Вид ее израненных крыльев вызывал в нем содрогание, и хотя он старался не смотреть в их сторону, его взгляд постоянно притягивало к ним. Он обещал ей… но есть ли смысл говорить правду? Луна только возненавидит его. А он нуждается в ее дружбе. Гриффин хотел помочь ей выбраться отсюда — сделать что-то правильное, после того что натворил. Но это была только часть правды. Вся правда была в том, что он боялся лететь к Древу один.
— Ну, ладно, — начал он, избегая смотреть на нее. — Была буря, и молния ударила в дерево, на котором ты висела; на тебя упала горящая ветка, и ты загорелась.