Ной опешил. Разве он только что не сказал этой женщине, что собирается стать мужем Энн Лейверти? Так в чем же дело?!
— Видите ли, — начал он в запальчивости, — вы не…
— Ной! — неожиданно раздался чей-то голос за его спиной.
Он обернулся и увидел стоящую в дверях Розмари. Глаза ее были совсем нормальными — слава Богу! — но испуганными.
— Что происходит? — спросила старая женщина.
Медсестра воспользовалась моментом и юркнула в палату. Ной сделал было движение, чтобы ее удержать, но вовремя остановился.
— Я ничего не знаю, — ответил он Роз мари. — Абсолютно ничего!
На лице Розмари отражались грусть и глубокое волнение. Она с симпатией посмотрела на Ноя и, вздохнув, сказала:
— Я тоже очень расстроена всем этим!
Ной был уже не в состоянии говорить о чем-либо и отвернулся к окну. Но Розмари взяла его за руку и повернула лицом к себе.
— А ты сам как себя чувствуешь?
— Прекрасно! — резко ответил Ной, снова отвернувшись к окну. — Я беспокоюсь не за себя, а за Энн. Ей очень плохо!
Розмари с такой силой сжала обе его руки, что Ной был вынужден посмотреть ей в лицо.
— Мне очень жаль Энн, — сказала Розмари. — Но далеко не только из-за ран и ожогов, которые она получила. Дело тут гораздо серьезнее.
— Что вы имеете в виду, Розмари?
— Это долгий разговор.
Ной вдруг почувствовал необъяснимую боль и закрыл глаза, поняв, что иначе просто-напросто сойдет с ума.
— Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, Ной, — продолжала Розмари. — Но все же выслушай меня внимательно.
— Розмари! — в отчаянии воскликнул Ной.
— Умоляю тебя, Ной! Я не совсем здоровый человек. Тебе это отлично известно. Может быть, у меня больше не будет возможности поговорить с тобой так же серьезно…
Ной глубоко вздохнул.
— Выслушать что?
Розмари взяла его за руку, усадила на стул и села сама в стоявшее рядом глубокое кресло.
— Прости меня, Ной. Прости за очень многое. Я очень переживаю, что не дала тебе в полной мере материнской любви, которую ты заслужил. В том, что… не была добрее по отношению к тебе… — Розмари на секунду запнулась, безнадежно вздохнула и пожала плечами: — А еще я так и не смогла…
Голос Розмари сорвался, и она умолкла. Ной взял ее руку и нежно погладил ладонь.
— Не надо, Розмари! Ради Бога, успокойтесь. Я ведь знаю, что вы отдали мне все, что могли… И это главное!
— Нет, — энергично замотала головой Розмари. — Ты не прав! Неужели сам этого не видишь? Того, что я для тебя делала, было недостаточно. Ты заслуживал гораздо большего. А я не сумела этого дать! Я тебя просто-напросто упустила…
Ной подумал, что точно так же он упустил Энн. Мрачно улыбнувшись, он посмотрел в глаза Розмари и сказал:
— Не надо об этом. Самое главное, что мы вместе. Больше мне ничего не надо.
— Мне тоже, — прошептала старая женщина. — Значит, ты можешь меня простить?
— После всего того, что вы для меня сделали, об этом не нужно даже и спрашивать. Мне нечего прощать!
— Я хотела бы, чтобы ты нашел свое счастье, Ной. Этому, к сожалению, я не догадалась тебя научить.
Ной встал и посмотрел на дверь палаты.
— Мое счастье зависит от того, что происходит там.
Розмари тоже поднялась из кресла и крепко обняла Ноя.
— Там все будет в порядке, Ной. Ничего плохого случиться просто не может. Ты заслуживаешь того, чтобы стать счастливым…
Через восемь дней Энн вышла из больницы. Сердобольная медсестра долго не могла отвести взгляда от Ноя, а затем поручила сердитую, ослабевшую, еще не опомнившуюся от страшных болей Энн его заботам.
— Вы должны следить за тем, чтобы она побольше отдыхала и спала, — предупредила Ноя медсестра, помогая ему катить к двери инвалидную коляску. — Ей нужен строгий постельный режим.
— Обязательно! Я все сделаю, как надо, — ответил Ной.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась сестра, многозначительно посмотрев на него.
Ной тихонько засмеялся в ответ, к величайшему неудовольствию Энн. Подобный сексуальный намек вызвал у нее зубовный скрежет и гримасу отвращения на лице.
— Относитесь к ней очень внимательно, нежно, — продолжала медсестра. — И ни в коем случае не раздражайте.
— Я усердно буду следовать вашим рекомендациям, — уверил ее Ной.
— Повторяю, у меня нет на этот счет никаких сомнений!
Хорошо, что до двери было недалеко, иначе Энн просто выпрыгнула бы из коляски.
— И не забудьте, — закончила напутствия сестра, — что ей нужна будет помощь при перевязках. А их надо делать регулярно! В первую очередь — на плече и руке. Остальные бинты можно будет скоро снять.
Это переполнило чашу терпения Энн. Она чуть наклонилась вперед и процедила сквозь зубы:
— Я все-таки здесь, Ной! И хватит говорить так, будто я без сознания или крепко сплю и ничего не слышу. Кроме того, я отлично сумею сама перевязать эти проклятые раны и снять лишние бинты.
— Вы ошибаетесь, дорогая, — тут же откликнулась медсестра. — Большинство пациентов, выписавшихся из больницы после ожогов, нуждаются в постоянной помощи. Доктор Моллоу все объяснил Ною и миссис Тэйлор. Они будут вам помогать. Хорошо?
— Хорошо.
— А теперь поедем дальше.
Энн взглянула на дверь, ведущую на улицу. За ней был реальный мир, от которого она была отрезана больше недели. Вдруг ей стало страшно.
— Нет! — вскрикнула Энн, изо всех сил вцепившись в ручки коляски и закрыв глаза.
— Что с тобой? — встревоженно спросил Ной. — Посмотри на меня. Самое страшное позади. Теперь все будет хорошо. Обещаю! Ты можешь мне поверить?
— Нет, — еле слышно прошептала она, стараясь сдержать готовые хлынуть из глаз слезы.
Энн не хотела плакать при Ное, не желала показать свою слабость, но чувствовала себя смертельно усталой и испуганной. А более всего одинокой…
— Нет, — повторила она сквозь все-таки вырвавшиеся из груди рыдания. — Я не желаю уезжать из больницы! И не заставляйте меня это делать!
— Энн, дорогая! — зашептал в ответ Ной, сам невольно почувствовавший боль и неведомый страх. — Не плачь! Умоляю тебя! Повторяю — все самое худшее уже в прошлом! Теперь все пойдет хорошо. А я всегда буду рядом, клянусь! И никогда больше тебя не покину!
О, как она хотела поверить его словам! Как было бы отрадно уступить этому мягкому, задушевному голосу! И какое было бы счастье утонуть в его объятиях!
Но не забыть было и другое. Как упорно Ной не желал допустить ее к себе в душу! Он окружил себя людьми, которым был нужен и которые от него зависели… А она не хотела принадлежать к их кругу, становиться одной из них только для того, чтобы заслужить его любовь.
Энн еще раз огляделась по сторонам и почувствовала, как все нужные слова, которые вертелись у нее на языке, куда-то исчезли. А в сердце холодной змеей снова начал вползать страх.
— Поедемте, милая, — донесся до Энн уже несколько раздраженный голос медсестры. — Не бойтесь, через двадцать минут вы будете уже дома.
Энн резко сбросила ладони Ноя со своих рук. Как можно так распускаться? При всех хныкать от жалости к самой себе. В конце концов, она же не ребенок! Надо быть сильнее!
— Я готова, — тихо сказала Энн.
Ной ответил подбадривающей улыбкой. Она почувствовала его поддержку. Но решение смотреть на мир не через розовые очки осталось твердым.
У нее больше не было дома. Все, что еще оставалось в нем до пожара, безвозвратно погибло в огне. Записки, дневники, картины канули в вечность. Остались лишь воспоминания. Приемный отец сначала чуть не убил, а затем спас. Энн не сомневалась, что именно Росс вынес ее из объятого пламенем дома. Но человек, которого она считала вторым отцом, оказался поджигателем и убийцей. Сразу три штата объявили, что разыскивают его как уголовного преступника.
Но хуже всего была мысль, пришедшая Энн, когда Ной подсаживал ее в свою машину. Так помогают только безнадежным инвалидам! Это означало, что у нее не может быть никакого будущего с единственным человеком, которого она когда-либо любила…