— Аут! Ной, смотри — аут!
Ной, сознательно совершивший такой промах, добродушно улыбнулся.
— Правильно, аут. Снова твоя подача.
Он сделал вид, что поражен новой подачей Мартина, пропустил мяч и якобы проиграл всю партию. Ной притворился ужасно расстроенным, хотя в душе был очень доволен: Мартин сегодня играл лучше, чем он мог предполагать.
С тех пор как несколько лет назад Тэйлор вернулся в свой родной город, он усердно обучал заброшенных и забитых уличных подростков теннису, пытаясь открыть им заключенный в этой благородной игре мир радости и наслаждения. Ной побил самых сильных теннисистов мира, объездил почти все страны, галантно раскланивался с великими мира сего. И все же ничего не могло сравниться с тем удовлетворением, которое он получал теперь. Полные счастья глаза не знавших ласки ребят оказались наивысшей наградой, которую Ной когда-либо мог себе представить.
Мартин бережно, как бесценное сокровище, положил в рюкзачок одолженную знаменитым партнером ракетку.
— Ной! — с мольбой в голосе спросил он. — А как… Как долго мне можно будет здесь оставаться?
Ной с удивлением посмотрел на нервно покусывающего нижнюю губу Мартина. Синяки на лице, которыми наградил мальчика в целях воспитания отец, понемногу сходили. Все же Ной почувствовал, как в душе его нарастает глухая злоба против издевавшегося над собственным сыном изверга. И он мысленно пожелал Мартину на будущее не сносить ни от кого оскорблений, а отвечать ударом на удар.
— Ты можешь здесь оставаться столько, сколько захочешь.
Тэйлор вслед за Мартином взглянул через широкую зеленую лужайку. Там, на берегу океана, у самого обрыва, возвышалось громоздкое здание. Оно вполне могло бы стать жилым домом. Но вместо этого служило приютом для уличных мальчишек вроде Мартина. Приют имел название Тэйлор-Хаус. В нем вырос и сам Ной. Тогда его содержательницей была Розмари Тэйлор. Когда однажды ночью ей привели грязного плачущего десятилетнего мальчонку, назвавшегося Ноем, она дважды подумала, прежде чем взять его. Но все же взяла. А позднее в неведомом дотоле душевном порыве официально усыновила и дала фамилию Тэйлор.
— А вдруг они возьмут меня назад? — спросил Мартин, нервно ерзая на краю скамейки у боковой линии корта.
— Не возьмут, — успокоил Ной.
У него не хватило духу сказать мальчику, что никому, кроме самого Ноя, он не нужен. Никто не желал возиться с ребенком, переменившим не один детский приют. Считалось, что он неминуемо станет источником всякого рода беспокойств.
Они поднялись со скамейки. Ной сморщился от боли в левой коленке. В последнее время это повторялось все чаще. И Тэйлор знал, что в дальнейшем станет еще хуже. Горькое напоминание о том, что уже многие рассматривали его как отыгравшего свое спортсмена… И о том, что здоровье стало не таким, как прежде…
Ной ни минуты не жалел о том, что оставил профессиональный спорт. В свои тридцать два года Тэйлор все еще чувствовал себя молодым. Но даже если бы здоровье позволило ему возвратиться на профессиональный корт, он вряд ли согласился бы. Ной больше не мог выносить постоянной зависимости от рейтингов, чемпионатов, репортеров и болельщиков. Он хотел жить полнокровной жизнью, а в теннис играть время от времени, для поддержания здоровья. Желал помогать детям, взяв в свои руки управление приютом Тэйлор-Хаус. Стремился расширить уже начатый бизнес по производству и эксплуатации компьютеров.
Нет, у Ноя не было никаких сожалений о прошлом. И если порой и щемило сердце о чем-то утерянном, он старался немедленно отвлечься. И впрямь, чего еще ему недоставало?
Они прошли вместе через зеленую лужайку к зданию приюта. Мартин старался держаться на некотором расстоянии от Ноя, что болезненно отозвалось в сердце Тэйлора. Мальчик в своей жизни увидел уже столько злобы и испытал столько обид, что до конца не доверял никому. Даже здесь. И никто не мог бы понять его лучше, чем Ной, потому что он сам прошел через все это…
— Кто там? — испуганно спросил Мартин, показывая пальцем на крыльцо приюта, где в кресле-качалке сидела молодая женщина и потягивала какой-то напиток из высокого стакана.
Ной посмотрел сначала на стакан, в содержимом которого уже на расстоянии узнал пользующийся успехом лимонад Розмари. Потом взглянул в лицо женщине и от неожиданности застыл на месте. Энн Лей-верти… Это была она, единственное в мире существо, обладавшее просто-таки сверхъестественным даром делать из него дурака.