Он не успел даже наполовину вытащить клинок из ножен, а Эпло уже был рядом с ним. Но в тот миг, когда руки Эпло коснулись безжизненной плоти кадавра, вспыхнула белая молния – Эпло вскрикнул от боли, отшатнулся, конвульсивно вздрагивая всем телом, – казалось, молния поразила его. Он врезался спиной в плетеный кузов экипажа, со стоном сполз на землю, да так и остался лежать в мягком пепле, покрывавшем дорогу. Казалось, потерял сознание.
В воздухе едко запахло серой. Кадавр вытащил-таки меч из ножен и повернулся к канцлеру, ожидая дальнейших указаний.
Лорд Канцлер широко раскрытыми глазами уставился на Эпло, на руны, чье сияние уже начало меркнуть, облизнул губы:
– Убей его.
– Что? – вскрикнул Альфред с изумлением и ужасом. – Убить его? Почему?
– Потому что, – тихо проговорила Джера, удерживая Альфреда за руку, – гораздо легче получить нужные сведения от кадавра, чем от упрямого живого человека. Молчите, здесь вы все равно ничего не сможете сделать!
– Но я могу кое-что сделать, – холодно проговорил Эдмунд. – Вы не можете убить беспомощного человека! Я не позволю вам!
Он шагнул вперед, явно желая помешать кадавру.
Капитан не остановился – только поднял руку жестом приказа. Двое солдат немедленно подбежали к нему и схватили принца, плотно прижав его руки к телу. Эдмунд яростно сопротивлялся, пытаясь освободиться.
– Минутку, капитан, – проговорил канцлер. – Ваше Высочество, является ли этот человек со странными знаками на теле подданным Кэйрн Телест?
– Вы прекрасно знаете, что нет, – ответил Эдмунд. – Он – чужестранец. Я только сегодня встретил его – там, на другом берегу. Но он не сделал нам ничего дурного, а сейчас увидел, как жестоко расправились с его верным спутником. Вы уже наказали его за непокорность. И довольно этого!
– Ваше Высочество, – проговорил Лорд Канцлер, – вы глупец. Капитан, выполняйте приказание.
– Как может мой народ… мой народ совершать столь чудовищные преступления? – почти обезумев, бормотал Альфред, размахивая руками. – Если бы я стоял среди патринов, тогда – да, я понял бы… Они были бессердечным, жестоким народом… Мы… в нас было равновесие. Белая магия в противоположность их черной. Добро и зло. Но я вижу в Эпло… Я видел добро в Эпло… А теперь я вижу зло в моих собратьях-сартанах… Что мне делать? Что мне делать?..
Внутренний голос немедленно подсказал ему: потерять сознание.
– Нет! – Альфред задохнулся, борясь со слабостью, которую сам же взлелеял в себе: тьма наползала на него. – Действовать! Нужно… действовать. Взять меч. Да, так. Взять меч.
Сартан бросился на начальника гвардии.
По крайней мере, именно это он собирался сделать. К несчастью, план его сработал только наполовину. Он рванулся к мечу, но ноги его отказались двигаться, и сартан рухнул ничком на недвижное тело Эпло.
Взглянув на патрина, Альфред увидел, что его веки дрожат.
– Что ты натворил! – прошипел Эпло, кривя губы. – Все было у меня под контролем! Слезь с меня!
Либо кадавр не заметил, что теперь перед ним были две жертвы вместо одной, либо он решил, что можно уничтожить обоих одним ударом.
– Я… я не могу! – Страх парализовал Альфреда, он действительно не мог пошевелиться. Подняв переполненный ужасом взгляд, он увидел, как на него падает острый клинок, едва тронутый ржавчиной…
Сартан выдохнул первые пришедшие ему на ум руны.
Капитан мертвых был отважным солдатом, его любили и уважали. Он погиб в битве у Столпа Зембар: удар пришелся ему в живот. Эта страшная рана по-прежнему зияла в его теле, хотя теперь из нее не текла кровь.
Но рунная песня Альфреда подействовала на живого мертвеца как повторение этого смертельного удара.
На миг мертвые глаза ожили, в них затеплилась жизнь; хорошо сохранившееся лицо кадавра исказила гримаса боли, меч выпал из его руки, инстинктивно потянувшейся к животу, чтобы зажать зияющую рану. С синеватых губ сорвался тихий стон.
Кадавр согнулся пополам; видно было, как его пальцы охватывают незримый клинок несуществующего врага, разрывающий внутренности капитана. Потом, казалось, клинок вырвали из раны. Кадавр в последний раз застонал и рухнул на землю. Он не поднялся, не попытался повторить нападение.
Капитан лежал на присыпанной пеплом земле – мертвый.
Никто не пошевелился, не сказал ни слова; казалось, тот же незримый меч, что сразил капитана, коснулся их всех. Первым пришел в себя Лорд Канцлер.
– Верните капитана к жизни! – приказал он некроманту.
Женщина-некромант поспешила к телу капитана – зашуршали черные одеяния, капюшон упал на плечи, открыв лицо, но она даже не заметила этого.
Она запела руны.
И – ничего не случилось. Капитан по-прежнему лежал на земле, не подавая признаков жизни.
Некромант глубоко вздохнула, ее глаза расширились от изумления, потом гневно сузились. Она снова начала петь руны, но почти тут же умолкла.
Призрак мертвого капитана поднялся и встал между телом мертвеца и чародейкой.
– Уходи, – приказала та, пытаясь отмахнуться от него, словно от клубов дыма, поднимающихся над костром.
Призрак остался на месте, но облик его начал меняться. Он более не походил на влекомый ветром туман – призрак принимал облик мужчины, гордого и сильного, с достоинством стоявшего лицом к лицу с чародейкой. И все, кто видел это, с изумлением осознали, что видят капитана гвардии таким, каким он был при жизни.
Капитан стоял перед некромантом, и все видели – или им казалось, что они видели, – как призрак покачал головой, словно отказываясь от того, что предлагала ему женщина-некромант. Он повернулся спиной к мертвому телу и пошел прочь, а из тумана, окутывавшего живых, послышался стон, стон, в котором слышалась зависть.
Или, быть может, это просто ветер завывал в камнях?
Некромант стояла неподвижно, ошеломленно глядя на призрака. Когда тот исчез, растворившись в тумане, она внезапно осознала, что вокруг нее находятся другие люди, и закрыла рот.
– Ну и ладно, – наклонившись над телом, она снова начала говорить руны, прибавив к этому:
– Поднимайся, будь ты проклят!
Тело не шевельнулось.
Лицо женщины пошло багровыми пятнами. Она пнула тело:
– Поднимайся! Дерись! Выполняй приказание!
– Остановитесь! – гневно воскликнул Альфред, с трудом поднимаясь на ноги.
– Остановитесь! Дайте ему покой!
– Что ты сделал? – Некромант обернулась к Альфреду. – Что ты с ним сделал? Что ты сделал?
Альфред растерялся. Он споткнулся о ноги Эпло – патрин дернулся и застонал.
– Я… я не знаю! – возмущенно и растерянно проговорил он, наткнувшись на повозку. Некромант наступала.
– Что ты сделал? – спросила она. Ее голос срывался на пронзительный визг.
– Пророчество! – вскрикнула Джера, схватив мужа за руку. – Пророчество!
Услышав это, женщина-некромант остановилась. Она посмотрела на Альфреда, сощурив глаза, потом метнула взгляд на канцлера, ожидая его распоряжений. Однако же канцлер выглядел не менее ошеломленным.
– Почему он не поднимается? – спросил он потрясение, не отрывая взгляда от тела.
Некромант закусила губу и покачала головой. Она отошла в сторону вместе с канцлером и приглушенным голосом принялась обсуждать происшедшее.
Джера немедленно воспользовалась этим и поспешила к Эпло. Но взгляд ее внимательных зеленых глаз был прикован к Альфреду.
– Я… я не знаю! – отвечал он, не менее растерянный, чем все остальные.
– Правда, я не знаю. Это все случилось так быстро… и… я был в ужасе! Этот меч… – Он содрогнулся. – Как видите, я не слишком отважен. По большей части я просто… я падаю в обморок. Вот его спросите.
Дрожащим пальцем он указал на Эдмунда:
– Когда его дозорные схватили нас, я просто потерял сознание! Я и в этот раз сделал бы то же, но не позволил себе этого. Когда я увидел меч… я сказал первое, что пришло мне в голову! Я даже ради спасения жизни не мог бы вспомнить, что это было!