Его звено, две пары зеленых точек в кубе трехмерного радара, неторопливо ползли вверх, а с юго-востока заходила целая россыпь алых, уже почти погасивших орбитальную скорость. Целых шестнадцать аспайров! В семистах километрах, как раз в досягаемости «Копья», дальнобойной ракеты с осколочной боеголовкой.
— Барс 2–1, здесь контроль, старт наведения.
— Контроль, Барс 2–1, старт, подтверждаю прием команд, — он тычком переключил канал. — Барс котятам, принять целеуказание!
— Барс 2–2, подтверждаю.
— Барс 2–3, подтверждаю.
— Барс 2–4, подтверждаю.
На голограмме перед собой Луккини видел, как разошлось веером его звено, как от них потянулись пока пунктирные линии разбираемых траекторий.
— Котята, бьем «Копьями»! — движениями зрачков Луккини отметил четырех аспайров, и вознеся короткую молитву о даровании меткости, запустил по ним все двенадцать ракет. — Атмосферник, это вам не дохлая «Молния»!
— Звено, удаление шесть сотен, пуск по программе.
Достигнув рубежа, о чем сообщило вспыхнувшее табло «Пуск разрешен», он аккуратно утопил большим пальцем кнопку на джойстике. Легкий толчок, отделилась первая пара ракет, через полсекунды вторая. Эти толчки повторились еще трижды, пока все двенадцать ракет не легли на курс перехвата. Теперь у «Хана» оставался только лазер ближнего боя, да ярое желания победить у его пилота. Победить любой ценой!
И сразу после запуска ракет, заверещал индикатор облучения радаром. Звук противный до зубовного скрежета. На них соизволили обратить внимание.
— Котята, приготовиться к противоракетному маневру! — успел предупредить он, прежде чем ближайший к нему «Хан» взорвался без видимых причин.
Луккини спасло то невероятное фамильное чутье, что позволило его предкам пережить три мировых войны, и сбить на круг несколько сотен самолетов. Едва потухла отметка ведомого, капитан выжал левую педаль, и до упора увел джойстик вперед и влево.
«Хан» свалился на левое крыло, почти войдя в штопор, пущенный в него луч прошел далеко вверху, и Луккини хрипя и задыхаясь от перегрузки, тут же рванул самолет вправо.
— Котята, к Флоренции! — прохрипел он, не видя, что остался один, отследив только гибель ведомого. — Левый разворот!
О том, что ведомого сбили лазером капитан догадался быстро, и ужаснулся, поняв, что лазеры его врагов эффективны даже в атмосфере. Импульсный лазер «Хана» бил от силы на сотню километров, потом сходя на нет, рассеиваясь в воздухе. Специализированный для атмосферы лазер, чей рабочий диапазон был специально подобран к «окнам прозрачности» воздуха! Но ведь против него сейчас работали АКИ! Зачем такие ухищрения для универсального истребителя, ведь это заметно снижает дальность в космосе!
Но промелькнув, эта мысль тут же отошла на задний план, почти все силы капитана Луккини сейчас уходили на уклонение от смертоносных лазерных лучей.
— Котята, у Флоренции ныряем в ущелье, я покажу, не отставайте! — он часто бывал в этих краях, в местах, где жили его славные предки.
— Котята, в линию, следовать за мной! — занятый пилотированием, он все еще не замечал, что в воздухе осталась только одна зеленая точка. Потухли и отметки ракет, сбитые задолго до того, как включили режим хаотического маневрирования.
И тут в уши ворвался резкий громоподобный свист помех, компьютеры аспайров наконец-то сумели разгадать последовательность псевдослучайной перестройки частот. Связи у него больше не было.
— Барс, …тируйтесь! — голос полетного диспетчера прорвался через помехи на какую-то секунду.
— Ага, сейчас! — зарычал Луккини, отключая ставшую бесполезной систему связи. К его удивлению, информация от радаров еще поступала на борт. Видимо ее шифровали другим методом, и этот код аспайры пока не раскололи.
Капитан уже вошел в боевое безумие, в котором нет страха смерти. Его истребитель летел навстречу врагу, танцуя в переплетении лазерных лучей, и не было силы, способной его остановить. Далеко справа промелькнула в безумной круговерти древняя Флоренция, его «Хан» пронесся над Понтассивом, подходя к предгорьям, и захрипев от натуги, Луккини ювелирно ввернул истребитель в ущелье между двумя вершинами.
Едва гора скрыла его от аспайров, капитан перевел двигатели на реверс, едва не потеряв сознание от боли в измученном теле. «Хан» остановился почти мгновенно, завис на раскаленных струях разогретого воздуха, едва не касаясь увитой плющом скалы. Луккини со стоном вздохнул поданный маской чистый кислород, и тут же простонал, поняв, что из всего звена уцелел только он.