Ему тоже пришлось не сладко, Майкл забросил спорт в далекой юности, и лунное тяготение окончательно превратило его мышцы в тряпки. И это пугало. Человек мог нормально жить при лунном тяготении, но возвращение в естественную среду обитания становилось проблематичным уже через несколько лет.
Допив плохо заварившийся чай, Майкл скинул грязную посуду в мусоропровод, и со вздохом оглядел свою служебную квартиру. Здесь явно не хватало женской руки, электронный домоправитель мог поддерживать идеальный порядок, убирать пыль и небрежно брошенную одежду. Но уют он создать не мог. Не мог разложить всех этих салфеток на любой горизонтальной плоскости, развесить ухоженных цветов по стенам, дать всего того, что бесит порою женатых мужчин. Но стоит их этого лишить, как неизвестно откуда поднимается тоска.
Майкл тосковал по семье.
От мыслей о доме отвлекала работа. Изначальная теория, разработанная в свободное от преподавания время, внезапно обрела весомые доказательства. Где-то там далеко, в колониях, шла война. Майкл мало интересовался политикой, да и вообще всем, что выходило за рамки его любимой физики. Да, аспайры разбили какой-то флот, да, полезли вверх налоги и цены, но все это проходило мимо него. Главным было другое, оружие врага доказало верность его теории!
Кинетическое оружие активно применяли на заре космической эры, но со временем, неуправляемые снаряды стали все больше и больше проигрывать лазерным и ракетным системам вооружения. Гаусс-орудия разгоняли металлические болванки до десятков километров в секунду. Этого хватало, пока дистанции сражений измерялись сотнями, максимум тысячами километров. А когда счет пошел на десятки тысяч, кинетическое оружие быстро вышло из употребления. За несколько минут подлетного времени, из зоны поражения легко выходил даже самый неповоротливый корабль.
Скорость истечения плазмы из двигателей давно составляла десятки тысяч километров в секунду. Вот только перед тем, как выбросить ее из дюз, плазму разгоняли в кольцевых магнитных ускорителях. Известная инертность набора тяги происходила именно из-за этой задержки. Но металлическую болванку, в отличии от ионизированного газа, в кольцевой ускоритель не запихаешь, тут требовались совсем другие, недоступные пока напряженности магнитного поля. А плазма…
По сути дела, плазма это просто перегретый, ионизированный газ. И как всякий газ, она стремилась рассеяться, быстро превращаясь в безобидное остывшее облачко. После нескольких безуспешных попыток, военные поставили на плазменном оружии крест. Разве что, на вооружение десантных частей Лиги поступили импульсные плазменные огнеметы, эффективные на расстоянии до полусотни метров.
Темой докторской диссертации Майкл выбрал физику электромагнитных полей. Именно тогда, пять лет назад в его голову пришла идея того, как можно использовать энергию плазменного сгустка для поддержания капсулирующего его магнитного поля. Диссертацию он защитил, и следующие три года ушло на доработку теории, после чего, молодой профессор обратился к правительству в надежде получить грант. И получил отказ. Теорию признали сырой, а доказательства неубедительными. Но он не сдался, не бросил мечту, безвылазно сидя в крошечной лаборатории университета, Майкл строил действующий прототип.
Во входную дверь позвонили.
— Профессор, к вам капитан Иллагрио, — услужливо сообщил домоправитель.
Визит куратора из военной разведки Майкла немного удивил. Капитан частенько навещал своего подопечного, интересуясь, как тот устроился на новом месте, или как продвигается работа над проектом, но никогда еще Иллагрио не приходил так рано. Профессор работал допоздна, и в это время обычно еще спал.
Зевнув, Майкл потопал в прихожую. Он любил встречать гостей на пороге, сам открывая им двери. Его покойный отец говорил, что люди и так слишком много переложили на автоматику, чтобы лишать себя еще и возможности впустить в свой дом гостя. В детстве и юности Майкл не понимал эту смешную привычку своего отца. Но став старше, окунувшись в круговорот взрослой жизни, вдруг понял, как важно бывает лично взглянуть в глаза входящему в твой дом.
Иллагрио шагнул внутрь столь энергично, что опешивший профессор едва успел сделать шаг в сторону.
— Господин Дюффек, собирайтесь!
Иллагрио не кричал, он даже не повысил голос, но было в его интонациях нечто такое, что Майкл, как завороженный двинулся вглубь квартиры. И только сделав пару шагов, опомнился.