Крым, дом Андрея, день.
Во дворе Андрей и Серый, его сосед. Они чинят забор, кое-как стягивают проволокой.
СЕРЫЙ: А лагеря там, блядь, страшные. Туда всех урок загнали, при Сталине, и всех политических.
АНДРЕЙ: А ты там чего делал?
СЕРЫЙ: Давай молоток. Я ж тебе сто раз рассказывал – работал там, по договору. Оргнабор, пятнадцать лет по Северам. Я когда оттуда ехал – тузом был. Семьдесят восемь тысяч рублей у меня было на сберкнижке. Четыре дома мог купить. Двухэтажных. А доехал – все сгорели, через месяц даже на мотоцикл не хватило.
АНДРЕЙ: Да, было такое. Выходит, зря пахал?
СЕРЫЙ: Месяц черный ходил, не жрал, не спал, пил только. Если б тогда народ поднялся – первым бы побежал хребты им ломить.
АНДРЕЙ: Кому – «им»?
СЕРЫЙ: Власти этой ебаной. Сельсовету.
АНДРЕЙ: Сельсовет у тебя деньги забрал?
СЕРЫЙ: А куда я, мужик, могу дотянуться? До сельсовета только.
АНДРЕЙ: Понятно. Вроде, стоит забор?
СЕРЫЙ: Постоит еще немного. Жаль, бляди, колхоз разогнали, теперь все покупать надо, доску – купи, гвоздь – купи. Я б тебе при колхозе за бутылку такой бы забор захуярил!
АНДРЕЙ: На хуй мне забор при колхозе? Колхоз бы меня сам оградил. Так ты там про Колыму говорил. Про политических.
СЕРЫЙ: А хули политические? Урки из них сразу голубых сделали, так и жили. Пахан был в лагере да охранник. Охранник отдельно жил, рация у него, спирт, аптека. А все остальное – сами зэки. Три кило золота сдали – все живы, два кило – пахана расстреляли, четыре кило – оленина, спирт, тулупы. Вот как тогда было.
АНДРЕЙ: Хорошо тогда было. Каждый свой интерес знал. Пахан – чтоб не разменяли, вертухай – чтоб не съели, с голодухи. Вместе с рацией и аптекой.
СЕРЫЙ: Точно. Народ страх потерял, вот так все и пошло проебом.
К дому Андрея подъезжает автомобиль, за рулем Саша, Люба на переднем сиденье. Люба выходит из машины и подходит к калитке, стоит возле нее, во двор не заходит.
Это к тебе? Поздновато уже отдыхать.
АНДРЕЙ: Может, спросить чего хотят. Сейчас узнаем.
СЕРЫЙ: Не, я пошел, мне еще зверей кормить (берет принесенный с собой молоток, кусачки и идет через калитку к своему дому).
АНДРЕЙ: Серый! Вечером заходи, обмоем забор.
СЕРЫЙ: А как же, зайду, дело благородное.
Андрей подходит к стоящей у другой калитки, на улицу, Любе.
ЛЮБА: Добрый вечер!
АНДРЕЙ: Добрый.
ЛЮБА: Я к вам по делу, из Москвы.
АНДРЕЙ: Откуда?
ЛЮБА: Из Москвы. Вам привет от Николая Михайловича.
АНДРЕЙ: Спасибо, и ему кланяйтесь. А какого Николай Михайловича?
ЛЮБА: Савелюшкина, Артура Альбертовича, бухгалтера. Не помните такого?
АНДРЕЙ: Путаешь ты что-то, красавица. Не знаю такого, да и в Москве никогда не был.
ЛЮБА: Вы же Андрей?
АНДРЕЙ: Может, и Андрей. Но до сегодняшнего дня Николаем был.
ЛЮБА: А Снайпера такого – знаете?
АНДРЕЙ (смеется): Снайпера? Знал одного, в Афгане. Двоих даже, правда, второй стрелял плохо, одно название, что снайпер. Да что мы стоим, пошли в дом. И мужа зови.
ЛЮБА: Это водитель.
АНДРЕЙ: Ну, да без разницы. Сейчас, я там приберу вещи, а то бардак, один живу. А собаку вы не бойтесь, не кусается.
Андрей заходит в дом, Люба подходит к машине, говорит что-то Саше. Тот выходит из машины, потягивается и вместе с Любой заходит во двор.
Дом Андрея, вечер.
Бедная обстановка, видно, что ремонта в доме не было много лет. Металлические, с сеткой, кровати, несколько стульев, стол, телевизор. На стене висит репродукция – «Апофеоз войны» Верещагина, пирамиды из человеческих черепов.
Андрей быстро задергивает шторы на окнах, улыбаясь, смотрит на входную дверь.
Заходит Саша, за ним Люба.
САША: Добрый вечер. Лабунский, Александр (протягивает руку).
АНДРЕЙ: Так вроде здоровались?
Андрей протягивает свою руку, но вместо рукопожатия хватает Сашу за большой палец, резко выворачивает и рвет на себя. Саша от боли растерялся, Андрей, зацепив его ногой за ногу, выводит Сашу из равновесия, проскальзывает ему за спину и бьет ступней под колено. Саша падает на одно колено, Андрей хватает его двумя руками за плечи, за одежду, рвет на себя и одновременно бьет коленом между лопаток, а затем локтем по голове, вложив в удар вес тела, сверху вниз. Саша падает, не подавая признаков жизни. Перепрыгнув через него, Андрей хватает Любу, отступившую на шаг в коридор, за руку, тянет за нее и, развернув спиной, захватывает шею в ключ, лицо Любы краснеет, она вырывается, вцепившись двумя руками в руку Андрея, пытается разорвать захват.
Тихо, овца.
Андрей нажимает сильнее, Люба теряет сознание.