Крупно: лицо Дыбенко, он смотрит в унитаз выпученными от ужаса глазами.
В унитазе сгустки крови.
Дом Андрея, вечер.
Он сидит на стуле, на полу перед ним сидит связанная скотчем по рукам и ногам Люба.
АНДРЕЙ: Давай теперь все сначала. Значит, ты дочка Снайпера. Так?
ЛЮБА: Да.
АНДРЕЙ: И отца своего не видела никогда и не знала?
ЛЮБА: Да.
АНДРЕЙ: А Снайпера убили. Так?
ЛЮБА: Да.
АНДРЕЙ: А ты откуда знаешь, убили или нет?
ЛЮБА: Ну, я так думаю. Ему должны были много.
АНДРЕЙ: Понятно. И эти лупиздни дают мои координаты тебе, девчонке, которая им всем – никто?
ЛЮБА: Я сама попросила его подсказать, к кому обратиться. Чтоб так это им не оставить.
АНДРЕЙ: Понятно. Не оставить. Я ведь его узнал, счетовода. Думал, он меня не узнал, с целым выводком был, думал, не до меня ему. Как сердце чуяло – добром не кончится. Пожалел карася, вот теперь имею… И чего мне теперь с вами делать?
ЛЮБА: Отпустите нас. И помогите деньги вернуть. Я же не знала ничего. Бухгалтер сказал, что вы специалист, что отцу помогали когда-то. А сейчас у вас дела плохи, сторожем работаете…
АНДРЕЙ: Работаю, как лох, сутки через двое. Тише воды, ниже травы. Как встречу в сезон мурчащих, так мимо прохожу, не оглядываюсь. Дом этот купил, развалюху, сдавал жильцам летом. Две тысячи баксов за сезон снял, год на них теперь жить. Собаку завел, рыбу ловлю с мужиками. Водку пью, сам с собой базарю. Тут ты появляешься, с этим полупокером крашеным, и все летит к матери. Кстати, мать-то у тебя жива? Лариса?
ЛЮБА: Катерина. Жива.
АНДРЕЙ: Катерина. Кремень баба. Не сиделось тебе, малолетке дурной, у мамаши под юбкой. Знаешь, местные, они не закапывают. Земля трудная, суглинок с гравием, только кайлом и возьмешь. Местные жмура в лодку грузят и на километр от берега уходят. Там глубина, никакой водолаз не найдет. И все. Понимаешь? Все! (Приближает свое лицо к лицу Любы.) Если тебя московские какие-нибудь прислали, скажи сейчас. Потом поздно будет, не прощу.
Люба выдерживает взгляд, не отводит глаз.
ЛЮБА: Не знаю я никого в Москве, никто не посылал. Сама я, одна.
АНДРЕЙ: Ладно. Давай еще раз рассказывай, подробно, про Снайпера, про Николая, про мать твою…
В доме у Андрея, за столом сидят Люба, Саша и Андрей. На столе водка, городская закуска, колбаса, сыр, консервы.
АНДРЕЙ (Саше): А ты чего не пьешь, рэкетир?
САША: Голова болит.
АНДРЕЙ: Сам виноват.
САША: В смысле?
АНДРЕЙ: Смотри, какой ты здоровый. Вот представь, заходит к тебе в дом такой вот шкаф, кто, что – не знаешь. Чего делать? Только бить, отбиваться сил не хватит.
САША: Да я и не подумал бы никогда.
АНДРЕЙ: Ты же у Снайпера телохранителем был?
САША: У кого?
АНДРЕЙ: У Артура.
САША: Водителем, ну, иногда он говорил с ним куда-то поехать, на встречи там, и все. У меня и оружия не было никогда.
АНДРЕЙ: Оно и правильно. Одно несчастье от этого железа. Ну, давай выпей двести грамм, и спать, к утру поправишься.
Андрей наливает Саше стакан водки, наливает Любе и себе, чокаются.
За встречу!
Выпивают, Саша встает, Андрей останавливает его жестом.
Давай, земляк, еще стакашек накати, сон крепче будет.
Андрей наливает Саше стакан водки, плеснул себе на дно стакана, Любе не наливает вообще. Выпивают, Саша встает и уходит в другую комнату. Андрей закрывает дверь в комнату, куда ушел Саша, на ключ. Люба и Андрей за столом. Они разговаривают шепотом, голова к голове.
Ну хорошо, допустим, я тебе поверил. Дальше что?
ЛЮБА: Поедем с нами в Москву.
АНДРЕЙ: Один я там не решу ничего. Людей нужно найти, инструменты. А главное – деньги нужны.
ЛЮБА: Деньги есть.
АНДРЕЙ: Сколько?
ЛЮБА: Сто тысяч.
АНДРЕЙ: Хватит. Когда сделаем – мне половина от всего, что получим.
ЛЮБА: Там почти десять миллионов.
АНДРЕЙ: Вот и хорошо. Согласна?
ЛЮБА: Согласна.
АНДРЕЙ (еще тише): Водитель твой – что знает?
ЛЮБА (тоже тихо): О вас – ничего. Я ему не верю, скользкий он какой-то.
АНДРЕЙ: Точно, скользкий. Холуй, да как бы и не хуже.
Андрей наливает Любе водки, наливает себе, чокаются, выпивают.
Забыл совсем. Соседа приглашу посидеть, забор обмыть. Иди спать.
Андрей встает из-за стола, открывает дверь в соседнюю комнату, пропускает туда Любу, затем запирает дверь на ключ и выходит из дому.
Дом Андрея, ночь.
За столом Серый и Андрей. Под столом пустые бутылки, они допивают последнюю.
АНДРЕЙ: Давай за нас, за мужиков!
СЕРЫЙ: Давай! На нас все стоит, все держится!
Выпивают.
АНДРЕЙ: Слушай, Серый, ты говорил, у вас там оружия не меряно. Помнишь, после рыбалки сидели?
СЕРЫЙ: Был разговор. А тебе на хуя?
АНДРЕЙ: Да надо. Прикинул, а и впрямь, придут нас татары резать, а у меня ничего.
СЕРЫЙ: Ну так найди себе. У меня не склад, раздавать.
АНДРЕЙ: Мне племянник вот, Сашка, денег привез, дом они продали, сестра умерла. Может, я у тебя куплю?
СЕРЫЙ: Дорого будет стоить.
АНДРЕЙ: Ничего. Сколько скажешь.
СЕРЫЙ: Пошли тогда, посмотришь. Фонарь возьми.
Серый и Андрей идут во двор к Серому, лезут на чердак.
В свете фонаря Серый роется в хламе, раскапывает большой сверток.
Свети сюда.
Серый разворачивает брезентовый сверток, плащ-палатку. В свертке лежат три автомата – АКС, ППШ и немецкий, «Эрма». Кроме автоматов, там еще какой-то металлический хлам, немецкая граната на деревянной рукояти, дымовая шашка и т. п. Андрей присаживается на корточки и отдает фонарь Серому, берет каждый автомат, осматривает, разбирает.
АНДРЕЙ: А патроны есть?
СЕРЫЙ: Нету.
АНДРЕЙ: Ну, и как вы воевать собрались, горемыки, без патронов?
СЕРЫЙ: Да где ж я тебе патроны возьму? Стволы эти от ребят остались. Были тут одни. Все побережье вот так (сжимает кулак) держали!
АНДРЕЙ: Понятно. Сгинули вместе с патронами. «Калаш» возьму. За сколько отдашь?
СЕРЫЙ: За пятьсот.
АНДРЕЙ: Годится. Дам штуку, ППШ еще возьму и гранату. Идет?
СЕРЫЙ: Идет.
АНДРЕЙ: Пойдем в дом, рассчитаюсь. И еще одно, Серый…
СЕРЫЙ: Чего?
АНДРЕЙ: Я тут домой отъеду, в Харьков. Ты Эльзу корми и за домом присматривай. Денег тебе оставлю.
СЕРЫЙ Присмотрю. А надолго?
АНДРЕЙ: Точно не знаю, может, на месяц. Утрясти там надо с наследством, долги собрать.
СЕРЫЙ: Присмотрю, не переживай. Долги – это надо. Жаль, мне никто ни хуя не должен.
Утро, дом Андрея. Андрей, Люба и Саша стоят во дворе.
АНДРЕЙ: Так что, Саня, езжай себе спокойно в Москву. Скажешь там Николаю, пусть квартиру снимет, в доме попроще, без вахтера. Ну и вообще, привет ему передавай, от тезки.
САША: Хорошо, передам.
АНДРЕЙ: А мы с Любой сами доберемся, на поезде. Через неделю-две ждите, позвоним.
Прощаются, Саша заводит машину и уезжает. Андрей смотрит ему вслед, сплевывает, потом достает телефон и набирает номер.
Привет!… Узнал?… Точно, я, Колян… Ну что, шпилевой, гастроль закончил?… Давай, а как же… А там где вас искать?… Хорошо… После обеда наберу, давай.
ЛЮБА: Мы уезжаем?
АНДРЕЙ: Да. И сюда уже не вернемся. Иди за вещами.
Люба уходит в дом, Андрей зовет собаку. Собака, не покидавшая будку с приезда Любы и Саши, подходит к хозяину. Андрей приседает на корточки.
Ну, Эльза, будь здорова. Может, увидимся. А не увидимся – тоже не беда. Ты женщина молодая, здоровая, воспитанная. Зубастая. Не пропадешь.
Собака протягивает лапу Андрею, он играет с собакой. Из дому выходит Люба с сумкой, Эльза рычит.
Рычишь. Я б тоже рычал, да деньги нужны. Не моя это жизнь, Эльза, – так, придуривался, строил из себя хозяина.
Андрей треплет собаку по холке, Эльза рычит и, поджимая хвост, возвращается в будку.