— Повернись-ко спиной, — сказал Зоря и потянулся к Иваке. — Этак вязать сподручнее. А ты помалкивай. Ну-ко!..
Глаза калеки блеснули.
— Ирод ты! — выкрикнул он срывающимся голосом и отшатнулся от Зори.
Занес над головой дубину:
— Не подходи, пришибу!..
Зря замахнулся Ивака на Зорю, лучше бы еще слезу пролил — у Зори сердце доброе, пошумел бы, а боярину все-таки не выдал. Но Ивака замахнулся, и Зоря, озверев, ударом кулака повалил его наземь. А что было ждать? Ивака — мужик крепкий, ежели бы зацепил дубиной, тут бы и конец. Вовремя опрокинул его Зоря.
Сел он на мужика, скрутил пояском, встряхнул, поставил на ноги.
Возвращались они в деревню по той же тропке, мимо тех же березняков да ельничков, но сердце Зори теперь не радовалось лесной красе. Пробовал он разговорить Иваку, но тот молчал. Теперь уж не просил отпустить, не молил о пощаде. Шел впереди Зориного коня, ссутулясь, опустив большую кудлатую голову, сильнее прежнего припадая на левую ногу.
Еще несколько раз подумал Зоря о том, чтобы отпустить мужика, но так и не решился, привел Иваку на боярский двор.
Разумник встретил их на крыльце, подбоченясь.
— А мы-то думали, а мы-то думали, — сказал он со смешком, разглядывая Иваку, — уж не медведь ли повадился борти зорить, уж не косолапому ли захотелось отведать сладенького. А косолапый-то — к нам на двор. Экое страшилище!.. Ты где его, староста, выловил?
— Известно где, — угрюмо ответил Зоря, — в липняке, на бортях.
— Да как же ты его не испугался?
— Мы пуганые…
Разумник довольно потер руки.
— И торбица при нем?
— И торбица.
— Знать, про запас собирал, деток малых полакомить…
— Нет у него деток.
— Сам сластена. Уж мы его уважим, еще как уважим, — пообещал Разумник и приказал отрокам: — Вы медведя-то этого посадите на чепь. Экой свирепой зверь, еще сбежит.
— Не сажай его, боярин, на чепь, — попросил Зоря, — все одно бежать ему некуды.
— Как это некуды? — удивился боярин. — А в лес?
— В лесу ему делать нечего. Безрукий он…
— Безрукий, а все одно — медведь. Един раз лапу отгрыз, отгрызет и другой.
Все это время Ивака молчал и только, когда поволокли его отроки в поруб, обернулся, плюнул себе под ноги и сказал Зоре:
— Еще отплачутся тебе, староста, мои слезки.
Говорил — будто в воду глядел.
4
Прямо с боярского двора отправился Зоря к Надею. Еще не доезжая избы, увидел привязанного к плетню коня. Кто бы это мог быть? Кто наведался в гости в столь ранний час?
Надей, покачиваясь, сидел на завалинке с сулеей в руке. Увидев Зорю, пьяно заулыбался, попытался встать, но не смог.
— Никак, гостей встречаем? — спросил Зоря. — Меды-брагу пьем?
— А, — вяло махнул Надей рукой.
Зоря поднялся на крыльцо, толкнул ногой дверь. Стоявший к нему спиной Пашок отшатнулся, Малка, бледная, едва живая от страха, с криком бросилась к мужу.
— Эт-то что такое? — недоуменно спросил Зоря.
Пашок ухмыльнулся и поднял с лавки пояс. Зоря отстранил жену, схватил дружинника за плечо:
— Ты кто таков?
— Пашок. Аль не признал?
— Дай-ко взгляну на свету, — сказал Зоря и повернул Пашка лицом к окну.
— Экая рожа, а еще князев дружинник, — процедил он сквозь зубы и сгреб ручищей Пашка за подбородок. У того синие жилы надулись на шее.
Зоря еще не остыл после разговора с боярином, и Пашок оказался в его избе не ко времени. В другой раз староста бы, может, и сдержался, но нынче все в нем кипело и клокотало.
В руке у Зори была плеть, он внезапно вскрикнул, отскочил и наотмашь ударил упруго скрученной жилой дружинника по лицу. На щеке Пашка тут же вздулся синий рубец. Второй удар располосовал другую его щеку. А потом, ослепленный соленым потом, Зоря бил и топтал что-то мягкое, со стоном ворочавшееся на полу, пока повисшая на плечах Малка не оттащила его от растерзанного дружинника.
Услышав крики, в избу ввалился Надей, тоже принялся оттаскивать рычащего Зорю, пьяно падал и ползал по горнице.
— Да что же теперь будет-то? Что же будет? — причитала Малка.
— А то и будет, — сказал, отдышавшись, Зоря, — что отвезу я Пашка на боярский двор и сдам Кузьме. Дружинник его, пущай сам и наказывает.
— Да кого наказывает-то, кого? — растерянно спрашивала Малка.
— Ясное дело, не меня. Почто к чужой бабе подваливается?
— Ох, быть беде.
— Была бы беда, коли бы вовремя не поспел, — сказал Зоря. — Чем кудахтать, принесла бы не то воды.