– Ты ведь принцесса Лина? – спросил он.
Я кивнула, не в силах произнести ни слова: почему-то отец Тима пугал меня.
– Пойдём, прогуляемся, – предложил мужчина и взял меня за руку.
– А где Тим? – пролепетала я испуганно.
– Тим занят.
Мне показалось, что сейчас отец Тима начнёт отчитывать меня за дружбу с его сыном – я знала, что он, в отличие от своей жены, не слишком ею доволен, – но мужчина молчал. Просто молча пошёл со мной по дороге в сторону Замка Тихой воды. Когда вдали показались стены замка, Хранитель наконец заговорил:
– Лина, ты наверняка слышала, что водить дружбу с семьёй Хранителя тайн Лабиринта – к беде. И о том, что Хранители уже не совсем люди, тоже слышала. Так вот, это не сказки. Мы отравлены Лабиринтом и передаём эти особенности своим детям. Поэтому тебе лучше быть подальше от Тима. Из вашей дружбы не получится ничего хорошего.
– Но в Лабиринте бывают не только Хранители, – вдруг выпалила я, испуганная тем, что отец Тима запретит ему общаться со мной или ещё хуже того – попросит моих родителей разорвать нашу дружбу. – Лабиринт вообще создан не для вас. Сотни лет короли и королевы проходят его, а значит, во мне Лабиринта значительно больше, чем в Тиме.
Мужчина остановился, присел на корточки и заглянул мне в глаза:
– Признаться, я не ожидал такого мудрого ответа от маленькой девочки. Но в нём есть одна ошибка. Очень серьёзная ошибка. Лабиринт не был создан – он был всегда. – Отец моего друга взял в свои большие ладони мою маленькую ручку. – Я не должен говорить тебе и этого, но пусть это будет моим подарком за твою искреннюю привязанность к моему сыну. И всё же, Лина, для тебя и для Тима будет лучше, если вы перестанете дружить. Это всё равно случится, но сейчас прервать эту дружбу будет значительно проще.
– Нет! – воскликнула я. – Пожалуйста, не разлучайте нас!
Мужчина поднялся, потрепал меня по голове и пошёл обратно, бросив мне напоследок:
– Беги домой, принцесса, время всё равно расставит всё по своим местам. Я просто хотел как лучше.
В тот день я не могла найти себе места, всё думала о том, что отец Тима запретит своему сыну дружить со мной. А ночью стало совсем невыносимо. Я не представляла себе жизни, в которой мы были бы разлучены. Не выдержав, я поспешно оделась и спустилась по плющу, вьющемуся по стене замка, в сад. Темнота пугала меня, но не настолько, чтобы я отказалась от своей затеи. Не знаю, что бы я предприняла, добравшись до дома Тима, – мои планы так далеко не заходили, – но вдруг от деревьев на краю парка отделилась какая-то тень. Вскрикнув, я зажала себе рот руками, потому что узнала Тима. Мы бросились друг к другу и обнялись. Слова были не нужны, Тим оказался здесь по той же самой причине, по которой я решила отправиться к нему. Мы одинаково боялись, что нам запретят быть вместе. Именно тогда на дереве и были вырезаны слова: «Тим + Лина = друзья навсегда».
Но время всё расставило по своим местам. Я была в Башне, из которой не было выхода, а Тим застыл в светящемся шаре над Болотом. Навсегда.
В Башне постоянно холодно. Я терплю, не позволяя себе даже на мгновение забыться и обратиться к магии. Наверняка маги Вьен тотчас почувствуют это. Я должна не замечать холода, не замечать страха, не замечать ничего вокруг. Со стороны должно казаться, что я мысленно всё ещё там – в Лабиринте. В какой-то степени это правда.
Все мои дни в Башне являются отражениями друг друга. Проснувшись, я некоторое время лежу в кровати с закрытыми глазами, стараясь дышать как можно ровнее и глубже. Раннее утро – это время, когда я собираюсь с духом перед очередным днём. Сколько было этих дней? Все они ничего не значат. Моё пробуждение – это знак для магической прислуги. Мгновение – и я умыта, одета, причёсана, накормлена. Моя прислуга никогда не тревожит меня понапрасну и всегда знает, когда нужно появиться или исчезнуть. Я же не доверяю даже ей, не отпуская мысли, что призраки служанок могут быть вполне реальными шпионами. Потому, глядя на них, я тоже безучастна, пуста.
Вытерпев ухаживания слуг, я иду к окну Башни. И замираю около него до полудня, до тех пор, пока не накроют к обеду и у меня не появится передышка. Тело моё уже привыкло, перестало ныть от пребывания в одном и том же положении. Это только со стороны кажется, что стоять в одной позе просто. И всё же в Башне мне намного легче, чем было во Дворце Королевы. Здесь меня никто не тревожит, кроме Вьен. А во Дворце ко мне приходили родители. И это было ужасно. Мать плакала, отец пытался достучаться до меня рассказами о прошлом. Я не слушала их, все мои силы уходили на то, чтобы удержать на лице безразличную маску. Как же это было тяжело! Каждая слеза, каждый звук их голоса терзали меня, рвали на части сердце. Мне хотелось броситься к маме и папе, обнять, успокоить, а я причиняла им боль своим безразличием, своей немотой, ненавидя и презирая себя за это.