воевода спешился первым и повёл своего вороного жеребца к маленькой речке. Мокрый, усталый, злой. Они тихонько переговаривались меж собой и будто не замечали меня. Повода убегать у меня пока не было. Но когда он подошёл ближе, меня словно накрыло холодным потоком! Мощная смуглая шея и открытые крепкие плечи были исполосованы в кровь, точно иголками. Сердце мое забилось часто-часто.
— Привет, несговорчивая, — улыбнулся он добродушно. — Как себя чувствуешь?
— Как женщина, у которой украли вёдра! — укоризненно взглянула на него, подозрительно приглядываясь к ранам.
Жан смущённо фыркнул, но взгляда не отвёл и промолчал, глядя с высоты своего удивительного роста. Даже спину распрямила невольно…
А у него ведь красивые глаза. Выразительные, серые, с чёрными ресницами. Только взгляд мутный, болезненный… и ранки на смуглых плечах воспалились. Правда, он наглец лохматый, и вёдра я ему ещё долго не забуду…
Я покосилась на просеку, откуда они пришли. Ореги там полно, и если неслись на лошадях… Вот дураки! Они что, не знали, что орега ядовитая сейчас?
— Что у тебя с руками? — равнодушно спросила я, набирая пригоршню воды для кобылы.
— Зайца гоняли, — нехотя откликнулся он. — Через ореговое урочище ушёл, зараза треклятая…
Точно дураки. Ради какого-то зайца! Даром что лессканцы, неместные, наших лесов не знают…
Потом, словно очнувшись, воевода виновато нахмурился и отвел взгляд.
— Извини, грубовато вышло, а ты ведь девушка...
Махнув рукой, я нахмурилась. Наши мужики и похлеще ругались, так что меня это не заботило.
— Орега в этом месяце ядовита, раны надо срочно промыть и обработать, — объявила я. — У меня травки есть. Если всё быстро и правильно сделать, то болезнь пройдёт стороной!
— Ерунда, — отмахнулся Жан. — Пройдёт.
Он ещё и улыбнуться попытался, чудовище нечёсаное! А у самого взгляд на моём лице с трудом собирается!
Подошёл капитан Ойтхоген - тот, что с изуродованным лицом. И куда уж можно хуже выглядеть, но и шрамированное лицо тоже было испещрено мелкими воспалёнными ссадинами! О, Родан, ну что за мужчины? Как дети!
— Не пройдёт. Жар будет, — мрачно констатировал Ойтхоген. — Верно я говорю?
— И не только жар, — кивнула я, почему-то мстительно выговаривая воеводе. — У вас обоих ранки от жары уже воспалились, ещё немного и будет совсем плохо. Зайцев, как и службу, вы точно увидите ещё не скоро! Зачем вообще через урочище скакали? Неужели не знали, что орега в это время года ядовита? Тоже мне, лучшие воины Лесскана, гроза местных зайцев! Они и то умнее вас!
Я сложила руки на груди, обиженно пыхтя под нос. И ведь действительно обидно было за них! Жан удивлённо смотрел на меня, словно впервые видел.
— Гляди, а ты ей нравишься, — хохотнул капитан. — Как разволновалась–то!
Наглый выпад я проигнорировала.
— Много ты в охоте понимаешь! — всё же обиделся на меня воевода. — Подумаешь, увлеклись немного… А я смотрю, ты травы собирала? Знахарка?
— Нет, я старейшине Беорну помогаю. Но с этим могу справиться, если быстренько воды вскипятите и несколько чистых тряпок дадите. А если не дадите, то вам же хуже!
Жан снисходительно улыбнулся.
— Мавер, сделай, у тебя всё есть, — вяло кивнул он.
Похоже, из всех троих Жану больше досталось иголок и яда. Остальные ещё были бодрыми.
— Идём, — потянула в сторону криницы, ухватив лессканского воеводу за тёплую сухую ладонь.
— Вот так бы сразу! — тихо засмеялся, — а то «не пойду, во–от ещё», — передразнил.
Отвечать я не стала. Яд ореги быстро впитывается в тело, и чем быстрее я смою её сок с израненной кожи, чем быстрее волью в него лечебного отвара, тем быстрее патлатый лессканец перестанет нести околесицу! К тому же, рука его была и впрямь горячей.
Капитан последовал за нами, свалив приготовление воды на третьего участника. Ойтхогену я показала, что делать, и он благополучно умылся сам, чего не скажешь о Жане, на которого он кидал встревоженные взгляды. Впрочем, нужно было ещё развести огонь и вскипятить воду, поэтому я отправила его заниматься делом, снабдив нужными травами и передав указания для третьего спутника.
У криницы я заставила воеводу хорошенько омыть не только руки и шею, но и лицо. Конечно, Жан не очень-то и сопротивлялся, когда раздевался по пояс, но я старалась не думать о том, что Аника мне самой шею намылит за прикосновение к священному мужскому телу. Кстати, о мыле… Через минуту я вернулась с куском лечебного мыла, которое брала на всякий случай для себя, и пучком травы. Жан с сомнением посмотрел на то, как я готовлю смесь для мытья, но возражений не последовало.