— Жан, — тихо начала я, — ты не сможешь всё время быть рядом. Всегда найдётся кто-то, для кого так поступать нормально.
В моей душе что-то шевельнулось. Что-то новое... Приятно, что он так печётся обо мне! Пусть это только обещания, всё равно приятно!
— Даже если сам не смогу, за тобой будут присматривать мои стражи. И, если честно, уже присматривают.
— Ты приказал за мной следить?
— А что мне оставалось делать? Ты всё время попадаешь в неприятности! То тебя принуждает какой-то шустрый малый, то в толпе теряешься… Только на глазах была — уже нет! Унёс, сказали, бесчувственную, какой-то блондин! — воевода разозлился. — Я, как дурак, рванул тебя спасать, а у вас там чуть ли не свидание! Могу поспорить, со мной бы ты купаться не полезла!
Испугавшись его громового голоса, я сжалась и тихо прошептала:
— Не кричите на меня, эрл Стааль…
Честно говоря, я не надеялась, что меня услышат. Бывший муж никогда не слышал.
Жан глубоко вдохнул и остановил лошадь. Спрыгнул на землю, помог спуститься мне. Поляна и впрямь была прекрасна, вот только настроение испортилось. Из глаз текли слёзы. Я вспомнила всё, что со мной случалось плохого. Как же мне хотелось защиты и поддержки в такие моменты! Ладони нагрелись, во рту появился жар. Я не знала что хуже — оставаться и дальше в прежнем положении или… Но как же невыносимо сложно шагнуть навстречу, довериться, открыться! Как страшно ждать предательства… Тот, кто сгорел в огне, тоже клялся, что это в последний раз. Я верила ему. Иного-то выхода у меня не было. Сбежать я не могла — меня держали под замком. И вся деревня знала. Знала, видела, слышала… Никто не заступился, ни словом, ни делом. Кажется, я плакала впервые за много лет. Как жаль, что он видит мои слезы.
Тёплые ладони легли мне на плечи.
— Прости, что накричал. Меня просто раздражает ситуация, в которой я ничего не могу сделать. Я привык принимать нужные решения, контролировать людей, наказывать, подчинять… Но с тобой у меня опускаются руки. Ты как неуловимая, трепетная лань — любопытная, живая, красивая. Но стоит сделать одно неверное движение, и тебя словно и не было. Воевода прижал меня к себе. Сейчас он не был угрозой, которую я привыкла ждать от мужчин, — только человеком, за которым чувствовалась сила и покровительство. Неожиданно для себя я осознала, что именно этого мне так не хватало. Я судорожно всхлипнула, уткнувшись носом в его рубашку. Словно гора свалилась с плеч. Так странно! Но так легко... Не зря говорят, что женщине реветь полезно. Только я считаю это слабостью. Мне и сейчас было немного стыдно за свои слёзы.
— Ну вот скажи, зачем вы потащились ночью через лес к заброшенному дому? Ты хоть знаешь, что там засада разбойников была? Стражам пришлось их тихо убрать и за вами до общины по кустам идти, чтобы вы их не заметили…, — сокрушался Жан.
— Что, прям разбойники?
— Двое пьяных, невменяемых оборванцев с тупыми ножами. Они следили за вами, Кати!
— А мы ничего не услышали…
— Вот видишь! — Он нежно вытер мои слёзы.
Мы смотрели друг другу в глаза… Сердце забилось чаще.
— Хочешь меня поцеловать? — Я кокетливо похлопала ресничками. Этот жест я много раз видела у Ринки, но никогда не думала, что пригодится.
— Хочу, — честно ответил Жан.
— А я не дам! — нервно хихикнула я, едва он наклонился к моим губам. Вырываясь из кольца его рук и смеясь, я уворачивалась здоровой рукой от перехватов ладоней за запястье. Я видела, как он словно нехотя, без особых усилий, одерживает верх, и играет со мной в навязанную ему игру со снисхождением в глазах. Вдруг я неожиданно взмыла ввысь, инстинктивно упираясь ладонями в его плечи, и услышала его вздох и шёпот:
— Девчонка… Кати, какая же ты ещё девчонка! — Он держал меня за ноги и смотрел снизу вверх.
— Эрл Стааль, отпусти…те…
— Не отпущу.
— Почему?
— А ты попроси правильно
Он улыбался. Красивое лицо. И длинные волосы… И бесенята в серых глазах...
— Жан, отпусти. Пожалуйста!
И он отпустил. Позволив плавно съехать по нему и ощутить сквозь платье все прелести накачанного мужского тела, и без того вызывающего восхищение! Когда я очутилась на земле, с моим телом произошли удивительные метаморфозы: частота сердцебиения зашкаливала, щёки предательски пылали, а от низа живота расходились острыми иголочками мурашки! Такая гамма ощущений была для меня в новинку, и это пугало.
Я подняла взгляд и поняла, что пропала. Тяжело дыша, он пристально смотрел на меня. От улыбки не осталось и следа, а глаза стали тёмными-тёмными! Его ладони гладили мою талию и спину. И щекотно и приятно одновременно. Вот только, кажется, меня сейчас и правда будут целовать, а я не готова!
То есть, не хочу… Вернее, хочу… Я не знаю!
Ладно, умерла, так умерла. Будь что будет. Я обещала Ринке поцеловаться хоть с одним, так пусть это будет он! Я зажмурилась в ожидании неизбежного. Кончики его волос щекотнули лоб и ключицу... Неизбежное оказалось неожиданно нежным и коротким. А самое главное, в щёчку! Продолжения не последовало.
— Что это было?
— Девчонке — девчоночий поцелуй! — хитро улыбнулся Жан.
Я не удержалась и стукнула его в грудь кулачком, обиженно поджав губы:
— Обманщик!
— Кто бы говорил! — рассмеялся он.
Я обиженно нахмурилась и отвернулась. Удерживать меня не стали. Так меня ещё никто не обманывал! Было стыдно и обидно. Я тут на такое согласна была, а он издевается! Теперь точно не соглашусь!
— Ты, кстати, так и не ответила, зачем вы к старому дому ходили.
Жан растянулся на траве и смотрел на меня снизу вверх, прищурив один глаз.
— Это Ринка придумала. Сказала, что мне понравится.
— И как, понравилось? — ехидно улыбнулся он.
— Да что там может понравиться? — возмутилась я. — Ничего особенного! Подумаешь, топором махал… Да и темно было!
Но мне, кажется, не поверили.
Я приметила россыпь земляники в траве неподалёку и села её собирать. Собирать было неудобно и не во что, поэтому большая часть ягод складывалась сразу в рот.
— И никто не покормит голодного мужчину, — сокрушённо заметили сзади.
— Мужчина сам должен добывать еду, — мстительно заявила я.
Послышалось хмыканье, шорох травы и шаги. Жан подошел к стреноженному Веарту, порылся в седельной сумке и достал какой-то свёрток. Почуяв ароматный запах вяленого мяса, я обернулась. Расстелив тряпицу, Жан сноровисто нарезал мясо, раскладывая куски на два ломтя хлеба. Рядом стояла бутыль из тёмного стекла и пара металлических кубков. Я заинтересованно следила за процессом. Когда бутерброды были готовы, он открыл бутыль, разлил вино по кубкам и выжидающе посмотрел на меня.
В животе заурчало. Переведя взгляд с его улыбающегося лица на аппетитно пахнущую еду и обратно, я подобралась ближе, уселась рядом и взяла кубок.
— Поешь сначала!
Сверлить глазами, как Аника, я не умела, но попыталась. Он мне ещё указывать будет! Судя по отсутствию реакции, попытка провалилась. Мы молча жевали бутерброды.
— А фкуфно! — изумилась я. — Жан, а как ты стал воеводой?
Мужчина был застигнут как раз за последним куском бутерброда, и если у меня укоризненный взгляд не получился, то я теперь точно знала, у кого буду учиться!
— Это не очень интересно. Если вкратце, то по знакомству, — дожевав, ответил воевода.
— А ефли более раввернуфо?
Он чуть склонил голову набок, с полуулыбкой наблюдая за тем, как я сражаюсь с остатками угощения. Наверное, по меркам эрла я что-то делала неправильно. Под таким взглядом я чуть не подавилась! Мне поспешно протянули кубок.
— Если более развёрнуто, то у себя в Лесскане я считаюсь неплохим воином и военачальником. А с владыкой мы очень давно знакомы, — уклончиво ответил он.
Хм. Скрытный какой! А Яирне говорила, они лучшие друзья!
— А почему именно здесь, а не в Лесскане? — я пригубила вино и зажмурилась. Сладкое, но не приторное, немного терпкое, с ягодным оттенком. Неужели такое воины в походах пьют?