— Не доводилось, — вяло огрызнулась я. — До этого времени как-то обходилось без штрафов. Вот нужны вам были мои триста миллилитров. Насытились? Животы не трещат?
Нужно было немедленно избавиться от сладкого ощущения, в котором на данный момент прибывало моё тело, от мурашек ожидание чего-то непонятного, от желания раствориться в этом мужчине. Тьфу! Да что это со мной! Наверняка, очередные вампирские выкрутасы!
— Ещё слово, и получишь второй, понятно тебе? — равнодушно проговорил преподаватель и нырнул в гущу резвящихся шаров.
Нас закружило в сияющем разноцветье. Голубые и зелёные, жёлтые и красные, фиолетовые и розовые. Они прыгали, тёрлись о кожу своими тёплыми боками.
Внизу, под нами всеми цветами радуги переливался фонтан, обдавая прохожих мириадами брызг. Скользя над клумбой, лишь слегка задевая лепестки подолами юбок, танцевало несколько вампирских девушек. Кружась в танце, словно стайка пестрокрылых бабочек, они пели, протягивая к небу раскрытые ладони, на которых подпрыгивали, корча умильные рожицы, зверушки. У той, что в красном, на ладошке скакал огненный пёс, та, что в серебристом, держала пузатую полупрозрачную сову, сотканную из нагретого воздуха. Вампирша в голубом протягивала к небу змейку, собранную из сверкающих капелек воды, а девица в зелёном — демонстрировала крота.
— Лови! — крикнул нам, пролетающий мимо, чернявый вампир, и в нашу сторону полетело огромное красное яблоко.
Хальвар, отцепив одну руку от моей талии, поймал снаряд на лету, и предложил мне.
— Кусай, Кристина, тебя угостили.
Я послушно вонзила зубы в сочный сладкий плод. Яблоко оказалось чертовски вкусным, и я, стыд — то какой, не остановилась, пока не доела его полностью, под таинственно— насмешливым взглядом преподавателя, из его рук!
— Поздравляю тебя, — ехидно усмехнулся Хальвар, видя, как мои щёки начинают пылать от смущения. — Ты съела яблоко судьбы из моих рук.
— И что это значит?
— А это, глупая девочка, значит то, что теперь мы связаны судьбой.
— Так оно и есть, — проворчала я, начиная приходить в себя. — Мне предназначено судьбой терпеть вас и вашу энергоотдачу все годы обучения в институте. Судьба, ничего не поделаешь!
— Нет! — расхохотался вампир. — Яблоко, подаренное молодой девушке магом земли в праздник всех стихий, символизирует семейные узы и рождение ребёнка.
— А сегодня праздник всех стихий? — спросила я, стараясь уйти от щекотливой темы.
— Да, по этому я и пригласил тебя на вампирскую сторону именно сегодня. Хотел, чтобы ты увидела, как здесь красиво, и как гуляет наш народ по праздникам.
Я хотела спросить, для чего ему это нужно, но вовремя прикусила язык. У вампиров свои причуды.
Никогда в жизни мне не было так легко, так беззаботно и весело. Всегда, сколько я себя помню, в разгар редкого веселья закрадывалась мысль об отце: «А правильно я поступаю? А что бы сказал папа», «Только бы не появился отец, ведь он всё испортит». Как правило, мои опасения с точностью сбывались, он появлялся и портил. В школьные годы мы с Дашкой могли сидеть в её комнате, читать, болтать или слушать музыку. Но раздавался дверной звонок, и на пороге Дашкиной квартиры возникал отец. О нет, он никогда не орал на меня в присутствии других людей. Ему доставляло удовольствие унижать меня перед ними, растаптывать моё чувство собственного достоинства, мешая его с грязной землёй.
— Кристина, — нежно увещевал он. — Идём домой.
Я, на деревянных ногах, предчувствуя подвох, приближалась к нему. Папочка гладил меня по голове, целовал в щёчку. Царапая колючей щетиной и, извиняющимся тоном, обращался к родителям Дашки:
— Простите, вам, наверное, надоел мой ребёнок? Мы уже уходим.
Мама и папа подруги тут же начинали переубеждать тирана в том, что всё просто замечательно, и они всегда рады видеть меня в своём доме.
— Вы так добры! — восклицал отец. — Моя дочь может быть такой навязчивой. Я воспитываю её один, и не всегда справляюсь.
Дальше шли жалобы на мой несносный характер, постоянные капризы и требования. Да, со мной очень сложно, но он справляется по мере сил. Нет, он не в коем случаи не жалуется, ведь дочь — самое дорогое, что у него есть.
Вернувшись домой, отец разваливался в кресле, и Юрий— жертва превращался в Юрия— мизантропа.
— И не стыдно тебе пропадать у этих идиотов целый день? — вопрошал он. — Находясь в компании поварихи и сантехника, ты предаёшь собственного отца! Неужели тебе интереснее с ними, чем со мной? А кто тебя кормит? Кто одевает? В чьём доме ты живёшь, неблагодарная свинья?
Но сегодня, мысль о папочке ни разу не посетила меня, так же, как и опасение, что он явится за мной.