Посмотрел на Кубина и заметил, что он почти неотрывно смотрит на мясо. Хоть и вид оно имеет неаппетитный. Успело поваляться на земле, да и обглодано…
Наверняка и девушка голодная. Тогда вопросы потом. На сытый желудок и разговор по маслу. Чем накормить? Не вопрос.
– Вот что, Матвей Власович, бросьте эту гадость, – я показал на мясо. – Есть кое-что более съедобное.
Взял свой ранец, сдернул защитный чехол и достал ИРП-5. Одного вполне хватит. Сам только кофе попью. Вскрыл упаковку рациона, вывалив все рядом с костром. Сунул галеты Кубину:
– Вот, погрызите пока. И… Софью Ильиничну позовите. – А сам с котелком и упаковкой направился к роднику, замеченному еще при осмотре стоянки. Тщательно вымыл котелок, затем набрал воды и в него, и в пакет. Вода чистая на вид, но прокипятить необходимо. Вернулся к костру, повесил котелок на сук над костром, пакет поставил рядом – эта вода для умывания, а пока надо накормить голодных. Вскрыл все банки, расставляя их перед аборигенами.
– Вот это тушеная говядина, это рис с курицей, это гуляш с картофелем, вот икра овощная…
Кубин хрустел галетами и внимательно наблюдал за моей возней. Из-за его спины испуганно выглядывала девушка. Протянул вскрытую банку с плавленым сыром:
– С этим вкуснее и сытнее. Матвей Власович, не смущайтесь, ешьте. Консервы можно на огне чуть подогреть. Софья Ильинична, не пугайтесь меня, я не демон какой, – я распечатал шоколад и протянул его девушке, – вот, это вкусно и питательно. Попробуйте.
Софья, смущенно поглядывая, осторожно взяла протянутую упаковку.
– Благодарствую, боярин.
Удовлетворенно хмыкнул – боярином признали, а не хлопнулись в обморок, это уже достижение. Немного посмотрел, как, осмелев, аборигены навалились на еду, занялся своим лицом. Достал салфетки, смочил их водой и стер тактический крем. Протер лицо начисто еще раз, затем вытерся чистой салфеткой.
Котелок уже закипел. Сдвинул его от огня, достал кружку, вскрыл пакетик кофе, высыпал порцию сахара и налил кипятка. Прихлебывая кофе, наблюдал, как аборигены, освоившись, уминали продукты из пайка.
– Этот паштет просто невозможно вкусен! – Кубин облизал пластмассовую ложку, посмотрел на нее и спросил: – А что это за материал?
– Пластик. Очень дешевый материал.
– Удивительно! – он вновь зачерпнул паштет. – И вкусно!
Я допил кофе и стал прибирать то, что не пригодилось сейчас: баночку с поливитаминами, жевательную резинку, таблетки пантоцида, сухое горючее, спички, дезинфицирующие салфетки…
Все сложил в кармашек ранца. Заметив взгляд Кубина, хмыкнул, поняв его желание, и сделал ему кофе. Протянул кружку старику и показал на пакетики с сахаром:
– Посластите.
– Не надо.
Я навел киселя из пакетика рациона в пластиковый стаканчик и подал Софье.
– Вот, попробуй, краса-девица.
– Благодарствую, – слегка покраснела девушка.
– Только смотри, пей осторожно. Горячее.
Матвей Власович пил кофе с наслаждением, причмокивая и громко выдыхая после каждого глотка.
– Уф, велелепно-то как! Какое наслаждение! – Жмурился от удовольствия Кубин. – Боле тридцати лет не пил сей напиток. Уж и не чаял…
Вдруг его взгляд стал более красноречив. Я поднял бровь. Кубин обернулся к девушке:
– Софья Ильинишна, подь покамест посмотри обуву для себя, а мы с Владимиром Ивановичем поговорим. – И, дождавшись ухода девушки, продолжил: – Будьте любезны, закурить… пожалуйста…
Усмехнулся и протянул раскрытую пачку старику. Тот вытянул сигарету, удивленно прочитал на ней название – «Петр Первый», – затем прикурил от уголька. Теперь он наслаждался табаком.
– Вы простите старика, расклеился с оказии такой, – тихо проговорил Матвей Власович. – Неожиданно и невероятно все. Рассказ ваш о будущем, и вообще… за тридцать лет забыл, что это такое…
Кубин поднял оброненную обертку от шоколада и с удивлением прочитал:
– «У России есть только два союзника – армия и флот». Александр Третий».
Взгляд его вновь погрустнел. Я выудил фляжку с коньяком и предложил:
– Матвей Власович, давайте на «ты»?
– Давай, чего уж… – махнул рукой Кубин.
Я плеснул коньяка в кружку, и мы выпили на брудершафт.
– Ну как? Власыч, полегчало?
– У-у-ух! – Лицо его разгладилось. – Власыч? Мне нравится, Володя. И…
Он улыбнулся, выразительно посмотрел на карабин и застенчиво попросил: