Тем временем Кубин обернулся и представил меня:
– Познакомься, княже, с боярином Владимиром Ивановичем.
Во дворе стало тихо, только слышалось бубнение Софьи, прижимающейся к ратнику. Князь буравил меня взглядом и хмурился, наверняка просчитывая варианты поведения. Надо будет при первой возможности сказать, что на его удел не претендую, можно будет даже поклясться, положа руку на Библию, сердце или просто словом. Наконец он принял решение:
– Что ж, здравствуй… боярин…
Имени не назвал. Не рады тут моему появлению. Ладно, посмотрим…
Владимир Дмитриевич посторонился, и вперед выступила княгиня Агафья с большим деревянным резным ковшом:
– Испейте, гости дорогие, с дороги квасу хлебного!
Кубин принял с поклоном ковш, приложился и сделал несколько глотков, затем передал его мне. Я посмотрел внутрь. Е-мое! Да тут литра три, а Старик отхлебнул всего-то чуть-чуть! Зараз я не пил столько. За спиной сопел Демьян, он парень здоровый, ему аккурат эта емкость за мензурку сойдет. Вдохнул побольше воздуха и начал пить шипучий квас. Но до чего он вкусен! Не то что в наше время, рецепт бы узнать. Влил в себя почти литр, и желание узнать рецепт исчезло, а с последующими глотками вовсе забыл напрочь. И тут вижу, что Демьян отошел и что-то тому знакомому ратнику тихо говорит на пару с девушкой. Пришлось пересиливать себя и допивать напиток. Слава Богу, что водки еще нет, а то налили б ее в этот тазик. Свалился бы тут у крыльца. Наконец я победно перевернул ковш. Кажется, правильно сделал, потому что князь крякнул одобрительно:
– Силен, боярин! Корец в треть ведра осилил!
Пошутили, что ли? Ну что ж, я тоже шутки люблю, только их надо тщательно продумать, чтоб не обидеть предков с черт знает каким чувством юмора. В голове слегка зашумело, местный квас градус имел, как у пива.
– Княже?! – это подошел тот ратник.
Владимир Дмитрич повел рукой:
– Это, гость дорогой, боярин Илья Демьянович из рода Гориных, сотник великого князя!
Вспомнил! Как имя произнесли, сразу вспомнил! И сразу легкий холодок проструился по спине. Не от страха, а от непонимания – вещих снов я прежде не видел. Это же тот ратник из кошмарного сна, в котором раз за разом, сражаясь плечом к плечу, мы погибали. Сначала он, Горин, затем я. Брат по битве, брат по вере, брат по пролитой крови.
Мы синхронно поклонились друг другу. Я промолчал, а боярин начал благодарить:
– Боярин, спасибо тебе за дочерь мою, из неволи поганской освобожденную! Долгие лета и милость Господа нашего!
– И тебе здравия! – ответил я. – Это долг наш боярский – Русь защищать!
– Что ж, славные речи! – сказал князь и показал рукой на дом: – Проходите, гости дорогие, в дом. Отобедайте с нами.
Вошли в просторную комнату. Кубин отцепил оружие и положил на лавку у стены, я тоже снял саблю. К нам подошел паренек и стал помогать снимать брони. Затем прошли к большому столу и сели.
– Сейчас стол соберут, а пока… – Владимир Дмитриевич сел напротив нас, – поведайте – какие вести есть?
– Плохие, Владимир Дмитриевич, плохие, – ответил Матвей Власович, – поганые вновь объявились. На меня с отроками напали вечером недалече. Отроков я в лес послал, чтоб утечь успели, а сам сплоховал, уже связанным очнулся. Дочь Ильи Демьяновича там увидел.
– Ведаю об этом, – кивнул князь. – Вчера степняки поганые на Полески налетели. Захара Демьяновича и смердов в куски порубили на поле, а всех молодок в полон увели.
– Господи! Спаси и помилуй! Прими их души.
– А по вечеру Полина Демьяновна и племянница Луша все побитые пришли, эту весть принесли. Я по поместным боярам гонцов послал, чтоб исполчались, и от обеда на поиск идти собирался.
– Как побитые, княже? – спросил Кубин.
– С виду целы, синяки на руках да малые порезы. Только у Полины плечо зело болит. Смотрели старые вои, говорят, перелом, но они не уверены. Нет у меня достойного балия.
Балий – это медик, что ли? Медподготовка у меня чуть ли не в подкорку вбита. Был такой у нашего начальства бзик – уметь помимо прочего провести хирургическую операцию при ранении…
Шучу, конечно, но оказать первую помощь могу вполне профессионально. Первое впечатление у князя не очень, может, так хоть симпатию заработаю.
– Княже, – подал я голос, – дозволь раны посмотреть. Есть у меня снадобья, что помочь могут.
Владимир Дмитриевич чуть подумал, затем сказал одному из парней, что за спиной у него стояли:
– Вот что, Емельян. Евдокии передай, как Полина Демьяновна и Лукерья проснутся, чтоб нас позвала.