Туся затаила дыхание.
-… моей супругой…
Она опешила, не вполне уверенная, что правильно расслышала слова пастыря.
– Ты удивлена? – Он придвинулся ближе и взял ее за другую руку. – Я понимаю, что ты не ожидала подобной чести. Но я ведь всегда говорил тебе, что ты – избранное создание, которому предназначен особый удел.
Туся привыкла безоговорочно принимать на веру все, что ни скажет отец Владимир. Но его предложение шокировало ее. Она никогда не задумывалась над тем, чтобы стать женой наставника. Если бы он призвал ее к совершению какого-нибудь подвига или любого другого поступка, она без колебаний отправилась бы выполнять его приказ. Но к супружеским отношениям Туся была совсем не готова.
– Я понимаю, что это предложение очень неожиданно для тебя и ты, наверное, не вполне осознаешь, насколько оно почетно и как позавидовала бы тебе любая другая девушка или женщина из нашего братства. Я даю тебе время свыкнуться с этой мыслью. Ступай и подумай о том, что я сказал тебе. Только помни: пока это наша с тобой тайна.
Туся кивнула и, встав с дивана, пошла к двери.
– Наталья! – окликнул ее отец Владимир. – Подумай о том, какие возможности откроются перед тобой. Ты будешь не просто одной из Огненных Близнецов, а станешь самой главной. У тебя будут почти такие же права, как у меня. Постарайся осознать это.
На следующий день наставник снова говорил с Тусей. Она прекрасно понимала, какая почетная миссия ей предлагается, и чувствовала себя очень польщенной. Но, видимо, что-то осталось в ней от прежней Туси. И это что-то не давало ей переступить последней черты. Отец Владимир сказал ей, что он мог бы воздействовать на нее другими методами.
– Ведь ты бы не стала противиться, если бы я приказал тебе стать моей?
– Нет, – ответила Туся, – приказ пастыря закон для паствы.
– Это так. Но в таком деле, с каким я к тебе обращаюсь, нет места принуждению. Ты должна ощущать такое же влечение ко мне, какое я чувствую к тебе. Я твердо уверен, что оно уже пробудилось где-то в глубине твоей души. Но ты еще не можешь это осознать. Ты видишь, я ни в коей мере не давлю на тебя. Я терпеливо жду, пока ты сама этого захочешь. Этот миг уже близок.
Отец Владимир приблизил к Тусе лицо. Она почувствовала на своих щеках его горячее дыхание и отшатнулась.
– Ты немного напугана, – произнес отец Владимир, дотронувшись до ее лица. – Это пройдет. Я вижу там, на дне твоих чудесных глаз, жар ответного чувства. Оно уже пробудилось, и скоро ты сама поймешь это.
Наставник отвернулся и махнул рукой, отпуская Тусю. Ей показалось, что он с трудом сдерживает переполняющую его страсть.
«Что же мне делать?! – Туся без сна лежала на матраце и беспрестанно задавала себе этот вопрос. – Он любит меня и хочет, чтобы я была с ним всегда в этой жизни и потом, в вечности. А я? Хочу ли я этого?»
Туся представила себе, как он берет ее за руку и провозглашает своей супругой. Тогда она станет одной, из самых значительных персон в братстве, будет стоять с ним на сцене, вести собрания, читать проповеди. На нее, как теперь на отца Владимира, будут обращены горящие восторгом глаза паствы, к ней люди станут обращать свои молитвы, от нее ждать спасения, очищения и вознесения.
Туся вскочила на ноги – ей больше не лежалось на жестком матраце.
Вот она стоит на сцене в шелковой мантии и простирает руки к пастве, которая с благоговейным трепетом взирает на нее! Разве можно отказываться от такого счастья? Ведь она сможет творить столько добра, обращать к свету столько одиноких душ, что и сама еще быстрее приблизится к достижению заветной цели!
Туся сама не могла определить, чего больше в ее устремлениях – священного желания творить добро или обычного мелкого тщеславия? Да ее и не интересовал этот вопрос. Если отец Владимир счел, что она достойна принять этот венец, значит, так оно и есть на самом деле. Она уже давно отвыкла сомневаться. Ей все казалось ясным как день и давно раз и навсегда предрешенным свыше. Поэтому, если отец Владимир сказал, что ей предначертано стать его супругой, то и думать тут не о чем!
Эта неожиданно возникшая мысль ошеломила Тусю своей очевидностью.
«Действительно! О чем тут думать! Я должна быть его супругой. Какое право я имею отказываться и тянуть с ответом?»
На Тусю нахлынуло чувство вины. Ей захотелось тут же, посреди ночи, пойти к отцу Владимиру и сказать ему, что она согласна. Потом, поразмыслив, Туся решила, что поднимать наставника среди, ночи вряд ли уместно. Она скажет ему обо всем утром.
Туся снова улеглась было на матрац, как вдруг ее осенила другая мысль, заставив подскочить, словно от удара током. –
«А если это была проверка? – подумалось ей. – Если пастырь таким образом испытывает мою веру? А я, вместо того чтобы с благодарностью принять предложение, ломаюсь уже столько дней?» Тусины щеки горели от стыда. «Он подумает, что я не достойна!»
Ее ладони покрывшись холодным потом. Все, что угодно, но только не это! Только не потерять доверия пастыря. Лучше умереть!
Туся решительно подошла к двери. Она сейчас, сию же минуту пойдет к отцу Владимиру и скажет, что давно согласилась, но ей было стыдно признаваться ему в этом. Все можно будет списать на издержки мещанского воспитания и христианской идеологии. Наставник часто повторял, что изжить их бывает труднее всего.
11
Туся шла, стараясь не шуметь. Она сама не могла понять, почему крадется, как воришка, трясущийся от страха, что его застанут на месте преступления. Туся не знала точно, сколько сейчас времени, но полагала, что должно быть где-то около часу ночи, а то и больше. В здании царила гробовая тишина. Все уже давно разошлись по своим помещениям и легли спать. Она прошла через пустой зал, ступая на цыпочках и осторожно отворяя двери, чтобы они не скрипели.
Никого не встретив на пути, она дошла до комнаты, где ночевал пастырь. Дверь была приоткрыта, и Туся увидела, что там горит свет.
«Он еще не спит, слава богу!» – пронеслось у нее в голове.
Кроме двери, вход в комнату заграждала толстая занавесь, поэтому Туся не могла видеть, что там происходит. Подойдя вплотную, она уже собралась постучаться и войти внутрь, как услышала голоса. Отец Владимир говорил с Надеждой.
Все знали, что их комнаты расположены рядом. «Ничего странного, что они беседуют даже в такой неурочный час. Мало ли у них поводов для разговоров?» – так Туся пыталась объяснить удививший ее факт. Но войти она не решалась. Ей совсем не хотелось, чтобы при ее встрече с наставником присутствовала Надежда – ведь он строго-настрого запретил Тусе открывать их тайну. Стоя в замешательстве перед входом в комнату пастыря, Туся невольно стала прислушиваться к их разговору. Чем дольше она слушала, тем больше отказывалась верить своим ушам.
– Когда ты отстанешь от этой соплюшки? – говорила Надежда тоном сварливой жены, выговаривающей за что-то мужу.
– Прекрати, ты ведешь себя как ребенок. Ты что, не понимаешь, что я делаю это ради нашего же с тобой блага?
– Какого еще блага! – усмехнулась Надежда. – Не втирай мне очки, я тебя, старого кобеля, знаю!
– Дура – сквозь зубы процедил отец Владимир. Больше всего Тусю поразили их голоса, в которых не было теперь ничего проникновенно-торжественного. Это деловито беседовали обычные люди. Даже в страшном сне Тусе не привиделось бы, что Надежда или отец Владимир могут использовать в речи такие словечки.
– Ты сама говорила, что ее мамаша будет нам очень полезна. У нее наверняка большие связи и масса возможностей. И бесплатная реклама нам совсем бы не помешала. Вот я и стараюсь побыстрее обработать девчонку, чтобы успеть до приезда матери.
– Вижу, как ты стараешься. По-моему, тебя больше другое заботит. Ты просто запал на смазливую мордашку.