Краснофлотца Федора Кравченко из диверсионной группы тяжело ранило еще в воздухе. На земле товарищи помогли освободиться от подвесной системы, сняли с него снаряжение. Но, потеряв много крови, мужественный краснофлотец уже не мог подняться.
— Идите, ребята, я вас прикрою! — Федор уже слабеющим голосом.
Свой долг он выполнил до конца. Проявляя выдержку и хладнокровие в этой критической обстановке, Федор Кравченко вел огонь до тех пор, пока вражеская пуля не сразила его. Сержанту Владимиру Гульнику при прыжке из горящего самолета сильно обожгло лицо и руки. Но он приземлился почти рядом с «мессершмиттом» и, несмотря на трудности, поджег его. Храбро и решительно действовали сержанты Василий Муравьев, Яков Фрумин, Александр Капустин, краснофлотцы Николай Кудзин и Петр Павленко. Каждый из них сжег по нескольку самолетов.
Первым, кого встретил на земле капитан Десятников, был командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов.
— Саша, — тихо произнес он.
Звать Десятникова по имени из состава экипажа самолета мог только Гаврилов, но Александр Петрович не узнал его. Перед Десятниковым стоял человек с сильно обгоревшим лицом. Руки его были настолько обожжены, что с кистей свисали клочья кожи. И даже в таком состоянии он был готов драться до последнего дыхания: в правой руке офицер держал наготове пистолет.
Когда самолет, накренившись на левое крыло, устремился к земле, Серафим Петрович Гаврилов вывалился в дверь летной кабины. Холодная струя ночного октябрьского воздуха во время падения вернула ему сознание, рука потянулась к вытяжному кольцу парашюта, но сил, чтобы выдернуть его, не хватало. Тогда Гаврилов с силой ударил левей рукой по правой. Над головой взметнулся белый купол — и почти тут же раздался удар о землю.
Доли секунды спасли жизнь летчику, уже не раз смотревшему смерти в лицо. Гаврилов вскочил, превозмогая боль во всем теле, освободился от подвесной системы и побежал в том направлении, где шел бой.
— Помоги снять реглан, задыхаюсь... — также тихо произнес Гаврилов, вплотную подойдя к Десятникову. Распарывая десантным ножом окаменевшую кожу некогда щегольского летного реглана, Десятников смотрел на Гаврилова и удивлялся его мужеству. Перенося адскую боль, тот не проронил ни слова, даже не застонал.
По израненному лицу трудно было определить его переживания. Всего несколько минут действовали десантники на аэродроме, но за это время они уничтожили 13 и повредили 10 самолетов противника. И вот в небо взвились две зеленые ракеты. Это старшина Павел Соловьев дал сигнал на отход. Собравшись отдельными группами, парашютисты устремились вперед, однако аэродром был уже блокирован немецкими мотоциклистами. Обстановка осложнялась тем, что летевшие на ТБ-3 партизаны-проводники погибли.
Вокруг Десятникова собралась небольшая группа парашютистов, и он повел их на прорыв в северо-западном направлении. Там было уничтожено только четыре самолета, находилась всего одна огневая точка противника, и наверняка было меньше вражеских солдат. Пробежав метров сто по аэродрому, десантники наткнулись на лежавшего Александра Щербакова. Он был без сознания, в левой руке держал автомат, а правая застыла на ремне у запасного диска с патронами. Капитан Десятников приподнял голову краснофлотца, чтобы снять с него промокший от крови бушлат, и увидел, что грудь храброго война прострелена насквозь.
— Прощай, боевой друг, — сказал Александр Петрович. — Мы за тебя отомстим.
Десятников взял автомат Щербакова, снял с него ремень с тремя запасными дисками и кинжалом. В это время опять вспыхнули лучи прожекторов, прошлись по летному полю, выхватывая бегущих десантников. Послышались взрывы гранат, темноту прорезали росчерки трассирующих пуль. Группа Десятникова смяла небольшой заслон фашистов и устремилась вперед. Во время прорыва был убит Александр Малышкин, краснофлотец Филенко, прикрывавший отход, пропал без вести. В группе осталось восемь человек, из которых трое — старший лейтенант С. П. Гаврилов, сержант Владимир Гульник и краснофлотец Петр Павленко — были сильно обожжены.
Казалось, что основные беды остались позади, но вдруг длинная очередь крупнокалиберного зенитного пулемета прошлась над головами бегущих десантников. Они залегли. На фоне светлеющего неба отчетливо был виден невысокий холм, на открытой площадке которого располагалась огневая точка. Чтобы уменьшить потери и быстрее разделаться с ней, решили атаковать со всех сторон, рассредоточившись и скрытно подобравшись к огневой точке, десантники дружно атаковали ее, ведя огонь на ходу. Первыми забрались на холм Муравьев и Павленко, забросав фашистских пулеметчиков гранатами.
Когда смельчаки после взрывов вскочили в окоп, пулеметный расчет был полностью уничтожен. Но десантники хорошо понимали, что противник их обнаружил и для перекрытия путей отхода вышлет подкрепление. Бежали друг за другом, чтобы не растеряться в кромешной темноте. Предположения подтвердились. Едва парашютисты пересекли дорогу и стали подниматься по довольно крутому склону, как сначала услышали, а затем и увидели несущиеся по дороге к аэродрому грузовики с фашистскими солдатами. Василий Муравьев схватился за гранату, но Десятников остановил его.
— Ложись!— твердо сказал он.— Не бери на себя больше, чем можешь унести. Уроки жизни даются бесплатно, но дорого обходятся.
Машины на быстрой скорости проскочили северный участок аэродрома, повернули направо и пошли по дороге вдоль его восточной окраины. Прожекторы то вспыхивали, то гасли. В отдельных местах раздавались взрывы гранат, тьму ночи разрезали очереди трассирующих пуль.
— Теперь — полный вперед! — произнес капитан Десятников, по праву старшего по званию взявший руководство группой на себя. — Нам до рассвета надо как можно дальше углубиться в лес и оторваться от преследования.
Цепочка парашютистов двинулась в путь. Во главе шел капитан Александр Десятников, за ним — старший лейтенант Серафим Гаврилов, затем сержант Владимир Гульник, краснофлотец Петр Павленко. Остальные менялись местами, создавая тыльное сторожевое охранение.
Фашисты в течение двух суток преследовали десантников, но углубляться в лес мелкими группами боялись. Опасаясь встречи с более крупными подразделениями, парашютисты в дневное время укрывались, выбрав безопасное место и выставив охранение, а с наступлением сумерек начинали движение. Без топографической карты по незнакомой местности идти было трудно. Двигались в общем направлении на юго-восток.
Чем выше поднимались в горы, тем становилось холоднее. К утру третьего дня пошел дождь со снегом. Все промокли. Ощущалась сильная усталость, томил голод. На всю группу оставалось две плитки шоколада, случайно положенные Гавриловым в карман кителя перед вылетом на задание. Питались в основном дикими яблоками и орехами. Особенно тяжело было обожженным людям. Ожоги на их лицах загноились, поднялась температура. При передвижении по лесу, по зарослям кустарника, каждое прикосновение даже небольшой ветки вызывало острую боль.
В середине седьмого дня пути десантники услышали стук топоров. Решили произвести разведку.
— Муравьеву и Прощаеву разведать объект. Остальным подготовить оружие и боеприпасы и занять круговую оборону, — отдал распоряжение Десятников.
Вернувшись, разведчики доложили, что впереди на небольшой поляне два человека занимаются заготовкой дров, складывая их в штабеля. Рядом пасутся лошади, которых можно оседлать в любую минуту. Посовещавшись, решили выйти на незнакомцев. Наличие у них советских кавалерийских карабинов говорило о том, что они связаны с партизанами. Интуиция также подсказывала, что на таком расстоянии от города и в такой глуши врагов не могло быть.
Когда один на дровосеков увидел на изможденных людях советскую военную форму, а старший лейтенант Гаврилов обожженными руками раскрыл свой партийный билет, молодой парень улыбнулся и закричал своему товарищу:
— Это наши парашютисты. Скачи быстрее в отряд и сообщи командиру.
Десантники обрадовались счастливой случайности, но для безопасности рассредоточились на поляне и изготовились к бою. Минут через двадцать прибыла группа вооруженных партизан, среди которых был и врач. После короткой беседы, убедившись в принадлежности парашютистов к выброшенному на майкопский аэродром десанту, прибывшие доставили группу в расположение майкопского партизанского отряда "Народные мстители", где они были представлены командиру отряда второму секретарю горкома партии С. Я. Козлову. После короткого знакомства десантников накормили партизанским супом, оказали медицинскую помощь обожженным, сводили в настоящую русскую баню с парком, определили в землянку для отдыха. Усталость взяла свое. Впервые за семь суток парашютисты уснули глубоким сном, не заботясь об охранении, хотя их оружие стояло в пирамидке, готовое к бою.