Прошло ровно пять дней. 1 июня 1944 года на причале в Усть-Луге морякам нашего дивизиона вручали правительственные награды. Я стоял в строго, одетый в суконную фланелевку, в суконные брюки, и мечтал о том, чтобы это торжественное построение побыстрее закончилось: жара давила!
И вдруг слышу — называют мою фамилию:
— Юнга Галле. Награждается орденом Красной Звезды!
Удивился, но вида не подал, вышел из строя, четким строевым шагом подошел к комдиву, принял награду и ответил, как положено:
— Служу Советскому Союзу! — Ну а потом разрешения стать в строй попросил. И вот тут-то все и началось:
— Нет, юнга. Не разрешаю, — сказал комдив. — У нас у всех к тебе имеется несколько вопросов. Что рост у тебя метр тридцать четыре сантиметра, мы знаем. Что боцман сколотил специальную скамеечку тебе под ноги, чтобы ты мог на руле стоять и видеть как картушку компаса, так и то, что за иллюминатором рубки делается, знаем. Как ты на сигнальной вахте стоишь и при этом не только сбиваешь «юнкерсы», но и простреливаешь командирские фуражки, тоже знаем. Но вот того, сколько же тебе на самом деле лет и как ты на флот попал, — нет…
Посмотрел я еще раз на комдива и — заплакал… В тот день, 1 июня 1944 года, мне как раз исполнилось шестнадцать, о чем я и доложил начальству.
— Ну, а на флот я попал очень просто. С первого раза меня домой из Ленинградского горкома комсомола отправили, сказали, чтобы приходил я годика через два, молод. Ну, пришел я домой, взял немного хлорной извести и вывел половину последней цифры года рождения в своем свидетельстве о рождении. Потом взял черной туши и чуть эту цифру подрисовал — и сразу стал старше ровно на два года. Пошел в горком — не заметили… Вот и все.
Смеху было — не рассказать. Конечно, поздравили меня не только с орденом, но и с днем рождения, а сам комдив по этому поводу угостил меня шоколадом из своего доппайка…
Ю. ВОРОЖИЛОВ,
юнга, электрик БМО-519
Единственный выстрел
Четвертого августа 1944 года, ранним утром, мы пришли из дозора и встали на рейде небольшого рыбацкого поселка Гакково.
Вы знаете, что такое Гакково, нет? Тогда ваше счастье: потому что это настоящая ловушка. Дело в том, что рейд, на который мы встали, находился милях в пяти от Усть-Нарвы, где фронт упирался в море. С рейда к поселку вел узкий фарватер между камнями. Поэтому, когда начинался воздушный налет, катерам приходилось не разбегаться в разные стороны, по-военному — рассредоточиваться, а осторожно, как по жердочке, двигаться друг за другом. И выходило: летят бомбы, а отвернуть — ни-ни, иначе сядешь на камни.
А в военное время за навигационную аварию командиру…
Итак, мы на рейде. Подан конец на бочку, заглушены моторы. В наступившей тишине слышно с пирса: нашему командиру приказано прибыть на берег, к командиру дивизиона.
Мы спускаем «тузик» на воду, а старший лейтенант Грин-Спон тут же, возле нас, распоряжается помощнику:
— Сиди, Василий Поликарпович, неотлучно в рубке и смотри… — Чуть что — времени на отдачу конца не трать, а сразу — полный вперед! Так что надо, чтобы мотористы все время на «товсь!»
До причала метров триста, не больше. При такой-то хорошей погоде, как сегодня, командир догребет минут за десять — пятнадцать. Пока он там пробудет, пока вернется… А солнце-то какое хорошее, как здорово чайки над водой парят. И тишина такая, что просто красота, как будто и войны нет…
Тишина оказалась обманчивой: ровно в полдень со стороны моря донесся ровный все нарастающий гул моторов, в небе над самым горизонтом появились черные точки. На рейдовом посту заполоскали два флага: я знал, что по ТУС, таблице условных сигналов, именно этот означал «самолеты противника». Мгновенно заработали двигатели катеров, раздались первые выстрелы, и навстречу воздушному противнику понеслись очереди трассирующих пуль и снарядов.
Наш помощник командира Мамонов тоже объявил на катере боевую тревогу и, как только «паккарды» набрали обороты, рванул ручки машинных телеграфов на «вперед, самый полный»… Мотористы Владимир Исаков и Анатолий Казаков включили муфты сцепления — катер рванулся с места и сделал буквально прыжок… Через мгновение кассета бомб, которую сбросил «юнкерс», легла точно на то место, где только что стоял наш «охотник». Осколки обдали корму, меня сильно толкнуло от орудия, я отлетел в сторону и крепко стукнулся о кранец со спасательным имуществом, но успел заметить, что один из осколков вырвал довольно большой кусок бронещита того орудия, где я по-боевому был расписан как «приходящий», подносчиком снарядов.