— Товарищ старший лейтенант, — снова трогает командирскую ногу рулевой. — «Штаны»!
— Вижу, ложись на курс!
С месяц назад кто-то из наших катерников надел на самодельную веху, обозначающую место поворота на другой курс, краснофлотскую робу. И долго, пока не было выставлено штатное ограждение, чуть ли не весь флот знал эти «штаны». Промахнуться мимо вехи было никак нельзя — это значило сбиться с фарватера и залезть на минное поле.
Наконец — линия дозора. Катера одновременно заглушили двигатели, и сразу стало слышно, как стучит по броняшке дождь. Сквозь капельную мглу еле просматриваются проблески вехи-«мигалки». Теперь слушать, слушать и еще раз слушать. Акустик докладывает, что шумов нет. На водной поверхности тоже все тихо.
Обстановка пока нормальная. Пишем в вахтенном журнале о том, что прибыли на линию парного корабельного дозора и установили наблюдение за морем и воздухом. Катер разворачивается лагом к волне. Начинается дрейф и адская качка, какую можно испытать только на «стопе». Начинается длинная дозорная ночь. Какая по счету, сказать трудно. Точно одно: идет четвертый год войны.
После полуночи дождь прекратился, однако берег скрыт влажной мглой. Надоедливая качка успела осточертеть, и ежечасные пробежки с прогревом моторов казались отдыхом. Я находился на своем месте на подвесном сиденьице и отдавался толчкам волны и своим мыслям. Думал о том, что к следующему вечеру море угомонится и тральщики выйдут на работу. После короткого отдыха снова придется идти на их прикрытие. И вдруг в голенище сапога кто-то постучался, требовательно и властно. Внизу, нетерпеливо хватая меня за рукав, стоял Добромыслов!
— Чего тебе?
— Товарищ командир! — захлебывался юнга в полушепоте. — Корабли! Где-то близко — и не наши! От фона ламп все гудит! Я включил усилитель, а тут фон генераторных ламп! И не один приемник работает, а несколько.
Ах, Добромыслов, Добромыслов! Старшина, поди, только уснул на пару часов, доверив ключ упрямому мальчишке, а тот сразу воспользовался этим, задействовал самоделку и ловит фон чужих ламп, который ловить ему никто не поручал. Я внимательно смотрел на юнгу и тут же принял решение:
— Боевая тревога! Акустик — круговой поиск! Главные двигатели не запускать! Без команды не стрелять.
Лейтенант Юрий Бальтер, ведомый парного дозора, отмахивает рукой: понял! И скрывается в люке.
Чуть слышно зажужжала «канитель» — дополнительный двигатель малого хода, который впервые был применен именно на БМО. Небольшой, всего в 300 лошадиных сил, движок марки «Континенталь» в краснофлотском варианте превратился в «канитель», да с этим именем и прижился. А вообще «Континенталь» — двигатель подкрадывания. От него вращается маленький винт между главными. Он обеспечивает тишину, скорость хода в шесть узлов и возможность вести акустическое наблюдение без помех от своих шумов. Еще его звали «двигателем экономичного хода», ибо потреблял он топлива в несколько раз меньше главных при тех же шести узлах.
За несколько секунд, в которые юнга Добромыслов высказал свои предположения, в моей голове родился вариант действий. Они заключались в следующем. Если фашисты двигаются с моря в тупик, катера тихо, с помощью «капители», оттягиваются за кромку фарватера и пропускают их в «бутылку» с тем, чтобы потом атаковать с тыла, когда горлышко этой «бутылки» окажется нашим и можно будет его «заткнуть».
— Товарищ командир, — протиснулся из рубки рулевой, — акустик докладывает: шум винтов слева сорок градусов. Несколько единиц. Малым ходом идут в нашу сторону. Очевидно, однотипные корабли. Эха пока нет.
— Прав юнга! — говорю я, не слушая рулевого.
Два катера бесшумно скользят в темноте прочь от оси фарватера. Я намеревался было пырнуть в рубку, чтобы при свете шкал машинного телеграфа набросать несколько слов первого донесения по таблице условных сигналов. Но в этот момент вдруг заметил, что впередсмотрящий Юрий Кузнецов быстро отступает от форштевня к рубке. Он шел задом, очевидно для того, чтобы не потерять что-то такое, что открылось в ночной мгле ему одному.
— Вон, идут! — показал он в ночь.
Прошло несколько секунд, и, предельно напрягая зрение, я различил что-то белеющее вдали. Однако тут же увидел силуэт корабля. И следом за ним свет. Это отсвечивали ванты над дымовыми трубами. Никак миноносец? Нет, что-то не так… Но если это даже миноносец, с которым БМО конечно, не справиться, то он вовсе не там, где ему полагается быть, а гораздо дальше.
— Они за фарватером, командир, — спокойно говорит взобравшийся на боевую рубку Абдул-Гамид Керимов. — За кромочкой они.