Мещерский хорошо знал и понимал обстановку, сложившуюся на фронте и на флоте, но не торопился с докладом начальству. Николай Иосифович вызвал командира БЧ-5 инженер-капитана 3-го ранга Губанкова и командира трюмной группы старшего инженер-лейтенанта Бориса Лунина. Втроем они прошли по отсекам. Впереди высокий сухопарый Мещерский, за ним низенький Губанков. Его усы обвисли, что означало крайнюю степень озабоченности. Последним шагал Лунин.
Они осмотрели каждую пробоину, каждый механизм, каждый кабель, поврежденный в бою, и пришли к выводу, что «Марти» находится в крайне тяжелом состоянии. Но все же, когда обход закончился, Мещерский для себя сделал вывод: приказ будет выполнен! Командир видел, как упорно работают люди, какую находчивость и смекалку проявляют они, стремясь побыстрее устранить боевые повреждения своими силами, сделать все, чтобы минзаг был готов к бою и походу.
Двое суток непрерывно, без сна и отдыха, работал личный состав «Марти». В ночь на 26 сентября минный заградитель ушел в свой одиннадцатый боевой поход. Экипаж успешно выполнил задачу: около трех сотен мин образовали новое минное поле на морских путях, которыми могли воспользоваться вражеские надводные корабли. И подводные лодки тоже.
И вот минзаг снова в Кронштадте, у причала Усть-Рогатки. Невдалеке с правого борта линейный корабль «Марат». Почти каждый день фашисты стреляли по линкору, а он, весь израненный, отвечал залпами башен главного калибра. Вражеские снаряды падали и у нашего борта. Как на ладони были видны фашистам от Петергофа кронштадтские гавани.
«Марти» готовился к очередному, двенадцатому боевому походу сорок первого года. Командование выделило время для ремонтных работ, которые следовало все же провести более детально и тщательно, чем те, которые пришлось выполнить перед последней минной постановкой.
Ремонтные работы начинались сразу после подъема флага и заканчивались перед вечерним чаем, — мы работали бы больше, но не разрешал командир.
— Корабль и экипаж должны быть готовы к выходу в море, товарищи, — говорил Николай Иосифович за чаем. — Работа на износ не повышает боевой готовности и производительности труда. Поэтому после чая вместо проветривания и приборки мы учиним только проветривание. Думаю, что старпом простит нам такую вольность. А потом организуем концерт художественной самодеятельности.
Секретарь комитета комсомола корабля старший политрук Владимир Сапожников, жизнерадостный человек и страшный придумщик, сразу же вскакивал с места.
— Разрешите выйти, товарищ командир?
— Какой же моряк бросает вечерний чай?
— Время не ждет, товарищ командир!..
Через десяток минут в корабельном клубе набивалось столько народу, что, как говорится, яблоку упасть было негде. На своих любимых местах устраивались командир, военком Коваль.
выводил тенором лучший солист нашего самодеятельного хора.
Плыла мелодия — баяны, гитары, мандолины… Мелодия вырывалась из тесного клуба в иллюминаторы, отдраенные, но прикрытые для светомаскировки шторами. На соседних кораблях удивлялись: на «Марти» снова концерт, но артисты-то вроде не приезжали!
Песню «Вечер на рейде» мы считали своей и полагали, что поэт Чуркин и композитор Соловьев-Седой написали ее специально для экипажа «Марти».
Заканчивался такой день поздно. Но назавтра, в восемь часов десять минут, сразу после подъема флага, начинался новый трудовой день. Мы готовились к выходу в море, в боевой поход…
Положение под Ленинградом становилось все сложнее. Бои шли у Пулковских высот. Город оказался в блокаде. Фашисты наступали на Тихвин, стараясь обойти Ладожское озеро.
Военно-морская база Ханко обеспечивала северный фланг минно-артиллерийской позиции. Защитники красного Гангута, которыми руководили генерал-лейтенант С. И. Кабанов и дивизионный комиссар А. Л. Раскин, своими действиями, даже одним своим присутствием на Ханко сковывали значительную часть армии и флота Финляндии, снижая тем самым их активность на северных подступах к городу Ленина.
В первых числах сентября, когда гитлеровцы предприняли штурм Ленинграда, на гарнизон Ханко была возложена задача не допустить прорыв фашистских кораблей через минно-артиллерийскую позицию в Финский залив. Укрепленный остров Осмуссар перешел в подчинение командиру гарнизона Ханко. Так что теперь ханковцы обеспечивали артиллерийской поддержкой всю центральную минно-артиллерийскую позицию. И ни один крупный вражеский корабль не смог преодолеть эту позицию в море, прикрытую артиллерией на Ханко и Осмуссаре.