В ясном безоблачном небе мы увидели самолеты, идущие наперерез нашему курсу.
— Дистанция!
По данным дальномерщиков выходило, что дистанция слишком велика для того, чтобы можно было открыть огонь. Однако командир артиллерийской боевой части тут же выдал целеуказания командиру зенитного дивизиона и приказал приготовиться открыть огонь, как только самолеты окажутся в зоне поражения. Я подошел к командиру. Капитан 1-го ранга Мещерский стоял у машинных телеграфов и спокойно наблюдал за «юнкерсами».
— Дистанция сто пять! — доложил между тем дальномерщик. — Сто!
— Товарищ командир, прошу разрешения открыть огонь! — обратился к Мещерскому старший лейтенант Лев Линдерман, командир БЧ-2.
— Открыть огонь!
И как раз в этот момент загрохотали выстрелы над «Минском». Первые залпы войны туго ударили над морем. Через несколько секунд в бой вступили наши 76-миллиметровые зенитные орудия. Шапки разрывов встали на пути «юнкерсов», и те отвернули. Первый успех за нами!..
Корабли идут своим курсом для постановки мин. Во время выполнения боевой задачи нас прикроют артиллерийские батареи полуострова Ханко с норда и острова Осмуссар с зюйда. Минно-артиллерийская позиция должна перекрыть кораблям противника вход в Финский залив. На переходе в точку командир предупредил меня, чтобы в 2.30 я объявил боевую тревогу, по которой запальные команды приступят к окончательному приготовлению мин. Выслушав наставления командира, я подошел к телефону и связался с командным пунктом командира БЧ-3.
Солнце медленно вставало над морем. Начинался второй день войны. Сколько их еще будет впереди, никто не знал. На ходовом мостике обычная походная обстановка: командир, рулевой, телефонист у телефонов и раструбов переговорных труб. На сигнальном мостике о чем-то шепчутся сигнальщики. Наверху, за командным пунктом командира артиллерийской боевой части, дальномерщики осматривают горизонт. На палубе зенитные орудия развернули стволы — каждое в отведенный сектор.
Трещит телефон. Снимаю с зажима массивную с резиновым наушником трубку. Густой голос командира БЧ-3 рокочет:
— Мины окончательно к постановке изготовлены!
Я посмотрел на часы, закрепленные на переборке, подумал, что минер ошибается: никак не может быть готов к постановке весь магазин[2]! Высказываю ему свое сомнение. Но командир БЧ-3 настаивает, и тогда я не выдерживаю:
— Степан Маркович, ты, случаем, не заболел? Температуры у тебя нет? — (Это намек на то, что командир БЧ-3 часто простужался.)
— Михаил Иванович, что случилось? — интересуется Мещерский.
— Сизоненко докладывает, что все мины окончательно приготовлены.
— Запросите еще раз.
— Командир боевой части три, не является ли ваш доклад поспешным? — спрашиваю теперь официально.
И вдруг слышу в наушнике голос батальонного комиссара Коваля, заместителя командира корабля по политической части, подтверждающего доклад минера.
— Товарищ командир, — снова обращаюсь к Мещерскому, — у аппарата замполит. Он просит передать, что все время находился на главной минной палубе. Приготовление мин закончено. Личный состав работал отлично.
Мещерский взял у меня трубку, улыбнулся.
— Алексей Афанасьевич, объявите минерам благодарность…
В шесть утра корабли пришли в заданную точку и перестроились для минной постановки. Точно в 6.30 поступил приказ:
— Начать постановку! Вахтенный командир, «исполнительный» долой!
Красно-белый флаг нырнул с реи, давая начальную точку отсчета времени на все корабли. Солнце поднялось уже сравнительно высоко. Небо оставалось все таким же ясным, море спокойным, и даже не верилось, что в такое прекрасное утро идет война. Я наблюдаю в бинокль, как минный заградитель «Урал» сбросил в море первые мины.
— Командир БЧ-2! Усильте наблюдение за воздухом и горизонтом! — приказывает Мещерский.
Снова трещит телефон.
— Товарищ старший лейтенант, постановка мин начата! — докладывает командир БЧ-3 старший лейтенант Сизоненко.
И сразу я представил себе главную минную палубу. Гудят приводные двигатели конвейеров, медленно двигающих десятки мин в сторону лац-портов[3]. На посту сбрасывания — старшины команд минеров мичман Сергей Михайлов и старшина 1-й статьи Андрей Клейменов. Перед каждым — пульт управления. Их руки — на штоках приводов пневматических сбрасывателей мин. Мигают световые сигналы на пультах, хлестко и коротко, как стреляют, хлопают сбрасыватели. Плюхаются в воду, в бурун, поднятый за кормой винтами, черные тяжелые мины, поднимают всплески воды. И все это происходит в строго установленное и заданное время, иначе не получится того определенного порядка постановки мин, который должен соблюдаться всеми кораблями, идущими сейчас на параллельных с «Марти» курсах.
3
Лац-порты — герметически задраиваемые двери у минных заградителей, открывающиеся на время постановки мин.