Идти в госпиталь я отказался.
С. СОЛОВЬЕВ,
краснофлотец, моторист КМ-28
Гибель комиссара
ЗИСы и наши «каэмки» шли за бронекатерами — через огонь и дым, через гейзеры разрывов снарядов и бомб. Как рассказывали потом, Федоров сидел рядом со старшиной катера ЗИС.
— Еще немного, и мы у берега, в мертвой зоне, — сказал он и встал, повернувшись лицом к бойцам. — Приготовиться! — Поднял руку и… упал навзничь.
Кто-то подскочил к Федорову — из-под пробитой пулей каски стекала струйка крови…
— Комиссара убило! — крикнул боец так громко, что казалось, перекричал он все шумы и грохот боя. — За комиссара Федорова, в атаку, вперед!
Страшен был удар балтийских моряков и красноармейцев десанта. Враг не выдержал, отступил…
Он любил жизнь, шахтер и простой рабочий, моряк и коммунист военком Александр Николаевич Федоров. Любил свою землю. Он никогда не думал о смерти и боялся лишь одного — стать калекой и выйти из великой битвы до срока, остаться пассивным наблюдателем… Он погиб в бою, и память о нем осталась в наших сердцах — сердцах его подчиненных, сослуживцев и товарищей — память о человеке мужественном и бесстрашном, верном сыне своей Родины и партии, которым он отдал всего себя, до конца, до последней секунды жизни в последнем для него бою.
Похоронили Александра Николаевича Федорова в братской могиле на левом берегу Невы, у Кривого колена. Собравшиеся у могилы моряки и десантники не сумели сдержать слез — они поклялись отомстить и клятву эту исполнили!
Г. КЕРИМОВ,
младший лейтенант, командир группы сторожевых катеров
Туманы Ладоги
Курсы младших лейтенантов при Высшем военно-морском училище имени Фрунзе закончены. Нам присвоены звания, выданы форма, документы и предписания — мне и моему другу Анатолию Александровичу на Ладогу, на западный ее берег, в Осиновец.
Прибыли, представились дежурному. Нас покормили, а потом повели к небольшому деревянному домику, каких в Осиновце было большинство.
— Командир ОХРа капитан-лейтенант Сочинин — человек строгих правил! — сказал нам возле дверей дежурный.
На сердце холодок, но делать нечего — постучался и шагнул первым, Толя за мной. Доложили как положено.
— Садитесь, лейтенанты, — сказал Сочинин, улыбнулся, осмотрел нас с ног до головы и уточнил: — Младшие.
Беседовали мы долго.
— Ну раз ты, Керимов, не просто краткосрочные курсы, но еще и Бакинский морской техникум закончил и стаж плавания имеешь, быть тебе у нас командиром группы сторожевых катеров.
Назначение на столь высокую должность удивило меня крайне. Но через несколько секунд пришлось удивиться еще более: сторожевые катера оказались «каемками», официально — КМ — «катера морские», водоизмещение каковых едва достигало 10 тонн!
Моя группа состояла из восьми единиц. Обычно «каэмки» используются как катера-тральщики. У нас тралов не имелось: каждый катер был вооружен спаренным пулеметом ДШК и штатной дымаппаратурой. Главной задачей катеров являлась охрана конвоев и одиночных кораблей на переходах от Осиновца до Кобоны и обратно. По «трассе», как было принято говорить.
Разные корабли ходили по трассе — канлодки и буксиры, тащившие баржи, небольшие транспорты. Но главное — тендеры. Тендер представлял из себя стальную коробку с острыми углами «обводов» и плоским дном, имел три отсека — трюм для грузов, моторный и кубрик на три человека.
Тендеры шли пятиузловым ходом, все время по трассе, под обстрелом и бомбежкой, в штиль и шторм. Наши «каэмки» рядом — прикрыть огнем от самолетов, дымзавесой от обстрела с берега… Так было каждый день: помешать тендерам выйти на трассу мог только особо сильный шторм, но не противник! Конечно, прикрывали мы не только тендеры — не зря же группа наших «каэмок» звалась «группой сторожевых катеров»!
Однажды случилась беда: потерялся «Тендер-81». Пришли мы в Кобону и узнали об этом. Надо ли говорить, как все мы и переживали, и недоумевали: немцы не стреляли, не бомбили, а корабля нет. Ночь не спали, — там боевые товарищи, там ленинградцы, которых вывезли из блокадного города. На другое утро тендер обнаружили… Не утонул, уже легче! Но где обнаружили — у Кошкинского фарватера, на отмели, у самого Шлиссельбурга и метрах в 150 от берега, занятого врагом!
Вызвал меня капитан-лейтенант Сочинин.
— Все знаешь о восемьдесят первом?