— Так точно, — отвечаю.
— Задача — точно определить его местонахождение. Спасать надо!..
Этим утром Ладога была предельно спокойна. Туман висел над водой, над берегом. На синее небо медленно взбиралось солнце. Идти в разведку решил на десантном катере ЗИС, — «каэмка» здесь не годилась, осадка велика. К тому же на ЗИСе команды всего два человека. Я взял моториста, пошли… От крепости, над которой реял наш флаг, мы увидали тендер, он стоял невдалеке. Быстро определил свои координаты и от них точку, где тендер сидел на мели: без установления точного места нечего было приниматься за спасение! Через два часа я был на докладе у Сочинина.
— Да, брат… Обстановочка, я извиняюсь, — дал волю своим эмоциям Александр Андреевич. — Видишь, какие тут глубины?
Я высказался, что глубины действительно никуда не годные. И не глубины вовсе, а сплошные мели.
— Потому-то он там и сидит, — ответил Сочинин. — Но нам все равно надо туда пройти и спасти!..
В конце концов выход был найден и решение принято. Спасать тендер ушли катер ЗИС, два малых мотобота и для огневой поддержки катер МО… И снова от Осиновца по трассе, привычным маршрутом. Надо бы побыстрее, да у мотоботов ход такой же, как у тендеров, пять узлов. А туман ждать не станет, поднимается над водой. Еще, не дай бог, ветерок — тогда на виду у немцев нам тендер никак с мели не снять…
И вот мы на ЗИСе «самым малым» подгребаем к тендеру. Уже метров 30 осталось, смотрим: на палубу откуда-то снизу сперва один, потом второй и третий человек выскакивают. И в нашу сторону пулемет «максим» разворачивают, уже затвор взводят.
— Стойте, черти! — крикнул я в мегафон. — Свои мы! Вас спасать идем!..
Ткнулись мы носом в тендер, подали старшине трос, помогли закрепить. И от тендера — к мотоботам. Только успели отдать на мотобот второй конец этого длинного троса, туман растворился, и берег стал буквально рядом с «Тендером-81» — отмель, а за ней сразу песочек и камни отлого поднимаются от воды к мыску.
Не знаю, что там фашисты думали, на нас глядя. Скорее всего, что мы десант собираемся высаживать. Пока они соображали, что к чему, мы сняли тендер с мели. Когда немцы опомнились, началось страшное. Из всех видов оружия обрушились на нас фашисты. Наш МО из своих сорокапяток, пулеметов ДШК отвечает (с мотоботов, с ЗИСа, с тендера «максимами» его поддерживают), а сам все дальше и дальше уходит от берега. Вскоре вышли на трассу и облегченно вздохнули: тендер спасен.
В первый день осени
Жили мы прямо на катерах-«каэмках»: в носовом кубрике четыре койки и в кают-компании два дивана, а еще столько же откидных коек. Тесновато. Сыровато. То жарко, то холодно. Но удобно: обмундирование всегда при нас, какую бы форму одежды ни объявили. Короче говоря, всегда мы на месте, всегда готовы к тому, чтобы завести моторы и уйти на трассу.
В первый день осени штормило. Для Ладоги это страшно — крутая и короткая волна качает корабли и выматывает экипажи. Но мы стояли в Осиновце, выхода не предполагалось, и шестнадцать примусов — по два на катер — дружно гудели на деревянном причале, и из шестнадцати кастрюль в небо, синее и чистое при этом шквалистом ветре, валил пар — готовился обед. И вдруг все кругом загудело — паровозы, пароходы. Я выскочил из кают-компании, где «подбивал» кое-какие записи в документах, и первым делом посмотрел на пост СНиС — службы наблюдения и связи: на его рее трепетали по ветру два белых прямоугольных флага с синим прямоугольником посередине.
— Воздушная тревога! — надрывались громкоговорители.
Второй мой взгляд обратился к трассе — туда с полчаса назад ушел сторожевой корабль «Пурга» — флагман Ладоги. И на «Пургу» сейчас шли «юнкерсы», шли с разных сторон — это называлось «звездный налет». И ни одного нашего самолета в небе!
— Керимов! — На пирсе стоял запыхавшийся капитан-лейтенант Сочинив. — Заводи моторы и поспешай к «Пурге»!
Группа шла самым полным ходом. Я стоял на мостике головной «каэмки» и не отрываясь смотрел на трассу. «Юнкерсы» продолжали пикировать, «Пурга» — отбиваться. Пулеметные трассы перекрещивались — те, что шли с неба, и те, что с воды. А до сторожевика было еще так далеко, и так мал ход наших катеров…
Командир катера, сигнальщик смотрят на меня с укоризной. Но что я могу им сказать, что ответить?.. Сердце дрогнуло еще раз, когда я скорее понял, чем увидел: бомбы попали в корму «Пурги», и корма сразу стала оседать… Но пушки и пулеметы не прекращали огня, и Военно-морской флаг развевался над кораблем. До конца!
Вражеские самолеты ушли. На нас они не обратили никакого внимания, и мы продолжали свой путь по трассе. Но уже на помощь не кораблю, а его экипажу. Холодная волна гнала по Ладоге обломки дерева, аварийные щиты и брусы, пятна мазута.