— Если бы я сделал вывод из замечания!.. Так нет же. Товарищ капитан, тогда еще третьего ранга, проводил занятия по Боевому уставу Морских Сил. И что-то сказал не так. Ну а я еще в училище основательно изучил наставления, блистал по ним. Разве мог утерпеть? С места, без спроса и субординации, вставил пару слов, при всем-то комсоставе ОВРа! Богданович посмотрел в мою сторону и ничего не сказал. Ну, а потом со мной «поговорил» комдив: оказывается, ему крепко перепало от Богдановича за то, что своих командиров плохо воспитывает.
Теперь Латыев смеялся от души…
— Не грусти, покажи себя в деле — и он тебя отметит. Я знаю Богдановича! Но ты должен показать, что в его распоряжение прибыл не какой-то пижон, а настоящий боевой офицер.
В штабе ОВРа я зашел к флагманскому штурману капитану 3-го ранга Вайсману. Он поднялся с койки, мы поздоровались.
— Как тебе, должно быть, известно, идет переброска частей Второй ударной армии на Ораниенбаумский плацдарм, и по этому поводу каждую ночь на южный берег уходят конвои.
Я ответил, что, в общем-то, конечно, знаю об этом.
— Вот и прекрасно. Но почему ты тут, у меня? — спросил Вайсман и тут же дал ответ: — Дело в том, что флагштурманом с каждым из конвоев хожу только я один. Понимаешь, командиры меняются: капитаны первого ранга то Богданович, то Юрковский, то Визель. Или наш начальник штаба Большов. Так что получается, что все с подменой, а я — без. И так от этого измотался, что даже начальство заметило и приказало определить мне дублера самому. Я подумал и предложил Богдановичу тебя. Он согласился, и ты тут.
— Я-то тут и понимаю: идем мы вдвоем, раз я дублирую.
— Нет, пойдешь сам. Выход конвоя из Малой Невы, Петровским фарватером. Ты его знаешь достаточно хорошо и, надеюсь, не подкачаешь. — Вайсман достал из ящика стола карту, на которой был обозначен Петровский фарватер, и мы стали внимательно ее рассматривать. — При проводке кораблей используй судовой ход — наиболее глубокие участки фарватера. И будь предельно внимателен — дело ответственное!
Из штаба я направился на фабрику «Канат». На улицах города было не слишком темно: шли машины, правда, с затемненными фарами, громыхали трамваи, в окнах которых светились синие лампочки. На Петровском острове все выглядело по-иному: тут была полная темень. Не скажу, что темно и пусто, — все время приходилось обгонять колонны красноармейцев, следовавшие в ту же сторону. Бойцы были в валенках, в полушубках. Иногда и меня обгоняли — автомашины, тащившие на прицепе пушки. Что это были за орудия, я не знал, — вот если бы морские!.. У ворот «Каната» я задержался, пропуская какой-то армейский строй.
Наконец — пирс. Здесь значительно светлее: синие лучи света от нескольких больших ламп падали на причальную стенку, у которой лагом, то есть борт к борту, было ошвартовано три или четыре БТЩ. Выше по течению Малой Невы, все у того же длинного деревянного пирса, стояли тральщики из 17-го ДТЩ — «Осетр», «Олонка», «Тюлень» и др. На пирсе, под одной из ламп, стояла группа офицеров — капитан 1-го ранга Богданович, командир дивизиона БТЩ капитан 3-го ранга Опарин и дивштурман 17-го дивизиона Савенков. Как положено по службе, я доложился Богдановичу.
— Ты был у Вайсмана и тебе все ясно? — спросил он.
— Так точно, товарищ капитан первого ранга.
— Товарищ Опарин, этот лейтенант пойдет сегодня штурманом конвоя. Устройте его на флагманском корабле.
Вместе с комдивом мы подошли к сходне, по которой поднимались красноармейцы. Дежурный по кораблю увидел начальство и задержал поток армейских товарищей. Мы поднялись по трапу в надстройку и здесь встретили командира корабля.
— Знакомьтесь, товарищи. Штурман конвоя лейтенант Люблинский. Командир Т-217 капитан-лейтенант Константин Матвеевич Буздин.
Вдруг откуда-то появился еще один лейтенант.
— Отлично, — сказал Опарин. — А вот и штурман Буздина.
— Пошли в кают-компанию, — пригласил всех командир. По пути он ткнул рукой в дверь одной из кают и сказал: — Здесь будешь жить. Ну, а сейчас чайку попьем. — Тут Буздин внимательно оглядел меня, покачал головой: — В ботиночках и фуражечке целую ночь на мостике? Околеешь! Да и шинель ныне не по климату!
В коридоре мы разделись и зашли в кают-компанию. Чай уже ждал на столе. Минут через двадцать я направился в каюту. Возле ее двери стоял старшина 2-й статьи. Руки его были заняты какими-то вещами. Командир корабля, посмотрев на часы, сказал, что ровно через час съемка со швартовых, и посоветовал за это время не только переодеться, но и войти в курс дел. Мы были втроем — штурман корабля, я и баталер, принесший мне теплую одежду: изрядно поношенные сапоги с новыми байковыми портянками, носки, ушанку и совершенно новый костюм из мягкой кожи на собачьем меху.