Мы приняли технику на палубу, отдали швартовы, отвалили от пирса и стали в кильватер «Вятке». Впереди шли тральщики-«ижорцы», чуть мористее место ледокола занял БТЩ.
Первый поход прошел успешно.
В Ораниенбауме мы ошвартовались в Обводном канале, справа от входа в гавань. Саперы навели со стенки на палубу сходни из толстых бревен, и выгрузка прошла быстро. К рассвету «Онега» и «Вятка» пришли в Кронштадт. К десяти ноль-ноль меня и Кудряшева вызвали в штаб на разбор и инструктаж. Ну а с вечерними сумерками — снова на Лисий Нос.
На четвертые сутки «Онега» пришла в Ораниенбаум первой. В общем-то, теперь уже не было проблем с погрузкой и выгрузкой, танки и пушки расставлялись на палубе за считанные минуты и столь же быстро разгружались. Так что к полуночи мы уже были готовы снова выйти в море.
В кают-компании попили чаю.
— Что будем делать дальше, товарищ командир? — спросил меня лейтенант Самофалов. — Отдыхать или?..
— «Или» говорят только в городе Одессе, — засмеялся капитан 3-го ранга Владимир Бобров. — Ты же, Ваня, коренной балтиец и урожденный города Кронштадта!
— И все-таки — «или», — в тон ответил я. — А не сходить ли нам еще в один рейс за танками? Как положено в таких делах, слово младшему по чину — лейтенанту медслужбы Голицыну. Ваше мнение?
Голицын, фельдшер по должности и образованию, но служака до мозга костей, во всем более похожий на строевого офицера, чем на медика, поднялся и сказал:
— Надо идти за техникой.
— Механик?
— Надо.
— Старпом?
— Фарватер во льду сейчас отличный, пройдем. Я — «за»!
— Решено, — подытожил я, потянулся к висящей на плетеном проводе груше звонка. Через несколько секунд явился вестовой. — Боцмана в кают-компанию!
В эту ночь мы сделали два рейса вместо одного и сумели переправить восемь танков…
Еще одна ночь. Снова Лисий Нос. Не успели ошвартоваться, на причал прибыл командующий флотом вице-адмирал Трибуц.
— Хочу посмотреть, как вы тут грузитесь, — ответил он на мой рапорт. Молча встал у лебедки. Стал за всем внимательно наблюдать. Потом подозвал меня. — Работаете хорошо, быстро. Но вот вопрос: а нельзя ли взять еще один танк?
На меня сразу нахлынули сомнения: еще 30 тонн! Доложил свои соображения комфлота. В ответ он улыбнулся и спросил:
— А что думает по данному поводу ваш боцман?
Прибежал главный старшина Анциферов и сразу же ответил на вопрос командующего, что брать еще один танк не только можно, но и нужно. Но сделать это допустимо при одном условии — меньше грузить на ют артиллеристов с их пушками. Потом пришли помощник и командир БЧ-5. В свете синих ламп я заметил, как покрылся морщинами лоб нашего механика — он прикидывал, что к чему.
— Разве что два танка загнать под ростры, — поразмыслив, сказал Бобров.
Так и сделали. Но для «лишнего» танка места осталось столько, что он мог встать только поперек корабля. И при этом едва не сбил одну из лебедок, установленных у самой носовой надстройки. Бобров тут же высказал свое «фе» по этому поводу. Но не выгружать же танк?
— Не надо выгружать, товарищ командир. — Перед нами стоял мичман Симачев. — Проще снять сами лебедки.
— А кто снимет?
— Я со своими мотористами.
И тут же сняли. И на следующее утро сдали их в Кронштадте на склад техотдела. Теперь пятый танк не грозил поломками.
Новый, 1944 год мы отметили по-своему: доставили в Ораниенбаум 10 танков. Но вышло так, что утром 1 января с выгрузкой подзамешкались и уйти в Кронштадт не удалось. Корабль остался стоять в Обводном канале. Мы понимали, что это крайне опасно: если враг обнаружит «Онегу», обстрела не миновать — он и так бросает снаряды по гавани. С помощью специальной команды маскировщиков мы накрыли корабль белыми маскировочными сетями.
Было изрядно холодно. Топить же котелок следовало с оглядкой, чтобы дымом из трубы себя не выдать. Покончив с маскировкой, по-праздничному позавтракали. Отдохнули. А потом по кубрикам и в кают-компании смотрели фильм «Два бойца».
Закончилась кинокартина. Мы вышли на палубу из кают-компании, и сразу стало не по себе: от веста потянул ветер, тучи понеслись над заливом, над Ораниенбаумом. А нам следовало спешить в Лисий Нос. С сумерками сияли маскировочные сети и отошли от пирса. Уже за воротами гавани, в заливе, мы увидели, что ветер куда сильнее, чем виделся со стенки. И еще — льдом затягивало чистую воду. Вовсю работали три наших двигателя, в общем-то, по водоизмещению «Онеги», слабенькие, и продвигались мы медленно. Свободные от вахт краснофлотцы, старшины и офицеры то и дело выбегали на палубу, глядели за борт, — корпус «Онеги» постанывал и потрескивал, кое-где под напором льда прогибалась обшивка…