И сегодня нигерийские скульпторы
режут статуэтки вроде этого
странного всадника из музея в Лагосе
Было очевидно, что паренек — не лишен ни дарования, ни вкуса. В то же время я видел, что его работа совершенно не связана с местной художественной традицией, а предназначена для европейца и подсказана его запросами. Глядя на расставленные и разложенные вокруг изделия, я поражался быстроте, с какой африканские ремесленники улавливают требования нового рынка и применяются к ним. Этот паренек не единственный, кто все свое творчество подчинил спросу европейских туристов. В Аккре предприимчивый бизнесмен открыл целую фабричку, где серийно выпускаются понравившиеся приезжим черные куколки «акваба». На Береге Слоновой Кости, в окрестностях города Корого, действуют целые артели деревенских скульпторов, изготовляющих маски в традиционной манере и даже разработавших «технологию» их старения. Рядом с Браззавилем существует целая деревушка, живущая резьбой по черному дереву для туристов.
Хорошо это или плохо? Однозначным ответ быть не может. Хорошо, что сотни, а может быть, и тысячи людей нашли для себя более или менее постоянный источник заработка. Хорошо, что они занимаются в общем-то творческим трудом, и я думаю, что из их среды могут вырасти при благоприятных условиях подлинные художники. Но плохо, если постепенно будут полностью перечеркнуты многообразные традиции и стили народной скульптуры, если будут стерты и обесцвечены столь яркие, своеобычные «школы» скульптуры, как у йоруба, бамбара и других африканских народов. А эта опасность вполне реальна.
Купив несколько фигурок, я попрощался с гостеприимным дядей и его племянником.
Как гласит предание, один из вождей Бенина, царствовавший около пятисот лет назад, пригласил в свою страну мастера из Ифе, чтобы научить бенинцев благородному искусству бронзового литья. Сейчас я ехал из Ифе в Бенин, наверное, тем же путем, которым следовал мастер: через густой лес, меж зеленых холмов. Часто дорогу пересекали речки и ручейки с черной прозрачной водой.
Удушливая сырость джунглей окутывала пушистые масличные пальмы, бесконечно длинные лианы и рощи «каучуковых деревьев». В этих краях начинало временами казаться, что действительно живы тысячи богов, в которых верят здешние жители.
В глухой деревушке, расположенной на берегу реки, где я остановился выпить воды, я, между прочим, спросил у подошедшего крестьянина, много ли в реке крокодилов.
— Много, но днем они прячутся в тростниках.
— Вы охотитесь на них?
— Нет, нет, — возбужденно забормотал крестьянин. — Они священны. Никто не рискнет нарушить их покой.
— А они на людей не нападают?
— Нет, — оборвал разговор крестьянин и отошел. Мастер-скульптор шел, вероятно, несколько недель, прежде чем достиг Бенина, а сегодня расстояние между двумя городами сократилось до четырех-пяти часов езды машиной. Неожиданно из-за холма показался город. Это и был Бенин.
В дороге мне вспомнился миф, рассказывающий об основании этого города младшим из сыновей верховного божества Осанобуа. Вместе со своими братьями, среди которых были первые вожди Ифе и других королевств йоруба, он был послан отцом в мир. Каждому из детей Осанобуа позволил что-нибудь взять с собой. Один выбрал богатство, другой — тайны магии, а младшему из братьев его друг птица подсказала попросить раковину улитки. Когда братья спустились на землю, оказалось, что она покрыта водой. И снова птица пришла на помощь своему другу. По ее совету он перевернул раковину, и оттуда посыпался песок, образовавший сушу. Первый оба Бенина стал ее владельцем, и старшим братьям пришлось обменять у него свои богатства на клочок земли для поселения. Так, несмотря на свой возраст, младший из сыновей Осанобуа стал самым богатым и могущественным правителем, а основанный им Бенин — сильнейшим из государств.
«Что сохранилось из воспетого легендой былого величия города?» — спрашивал я себя, подъезжая к Бенину.
По статистическим справочникам, в городе живет свыше пятидесяти тысяч человек. Но территория Бенина велика, а его улицы столь многолюдны, что эта цифра кажется заниженной. Большинство домов построено из красной местной глины. Пологие крыши из алюминиевых листов или пальмовых ветвей защищают красные земляные стены от ударов тропических ливней.
Впрочем, до сезона дождей было еще далеко. Стояла сухая, жаркая погода.
Вечером в день приезда я познакомился в гостинице с Джоном Олафоре. Сам он был уроженцем Ибадана, но город и знал и любил. Ему в очень высокой степени была присуща характерная для многих нигерийцев черта — радушная приветливость, гостеприимство. Мне думается, он был бы искренне огорчен, если бы не смог показать гостю что-то, на его взгляд, важное и интересное.
— Сначала я предлагаю побывать у дворца вождя всех бенинцев — обы Акензуа II, — обратился ко мне Джон на созванном нами в холле гостиницы совете. — Это центр города, да и символ прошлых традиций. А может быть, удастся увидеть и самого обу.
Намеченную программу мы начали осуществлять с раннего утра, но к дворцу обы добрались только около 11 часов. Слишком много интересного встретилось по дороге: и небольшие мастерские-коптильни по обработке добываемого в окрестных рощах каучука, и рынок с его пестрым богатством тканей, фруктов, пряностей, и торговцы «древностями», изготовленными по особым рецептам не больше недели назад.
Пожалуй, дворец был самым заурядным из того, что мы уже видели этим утром. Собственно, было трудно и назвать дворцом низкое глинобитное здание, вытянувшееся метров на пятьдесят вдоль площади. В его стене были прорезаны узкие щели дверей, и у одного из входов стояла слепленная из глины фигура вождя в парадных одеждах. Стену украшал барельеф, но, сделанный из глины, он был почти совершенно стерт прошлогодними дождями.
Действительно интересными были люди.
Во дворец и из дворца шли древние старухи со сморщенными, как сушеные груши, лицами, приближенные обы, высокомерно равнодушные к раболепствующим, преклоняющим перед ними колена просителям. И здесь же играли ребятишки, чей веселый шум заставлял забывать об окружающих дворец тенях прошлого.
Я заметил, что многие из идущих к обе имели небольшие браслеты или ожерелья из коралловых бусин. Шеи особенно напыщенных придворных опутывали целые ряды коралловых нитей.
Джон объяснил, что только члены королевской семьи имеют право носить эти украшения.
— Теперь это демократическая семья, — с усмешкой заметил он, показывая на бегающих вокруг ребятишек с розовыми браслетами. — Раньше же по всей Нигерии не было более отгороженного от народа двора, чем двор бенинского обы.
— Какова же нынешняя роль вождя? — спросил я.
— Конечно, в глазах многих он еще пользуется авторитетом. Но власти у него больше нет. Главные его обязанности — судейские. Он решает дела о наследстве, браке и разводе, нарушениях земельной собственности, опираясь на традиционное право края.
В одной из книжных лавок города мне попалась небольшая книжица с обложкой, украшенной старинной голландской гравюрой Бенина. Это была «Краткая история Бенина», написанная членом королевского общества дома Ивебо Джекобом Эгаревба. С помещенной в начале книги фотографии на читателя смотрит сам автор, полный, еще не старый мужчина в национальном костюме, увешанный нитями коралловых бус.
Вернувшись в гостиницу, я провел несколько часов за чтением этого любопытнейшего труда. На какие источники опирался автор? В своем предисловии он ссылается на летописцев и почитателей покойных князей — ихогбе, на королевских бардов — огбелака, на королевских кузнецов — игун-еронмвон и тому подобные традиционные авторитеты. Соответственно, в самой книге перемешаны легенды и истинные факты, религиозные поверья и точные наблюдения. Одно казалось забавным, другое — страшным.