По мнению Эгаревба, возникновение бенинского государства относится примерно к 900 году. Но откуда пришли бини? Автор пишет:
«Много-много лет тому назад бини прошли долгий путь из Египта, чтобы основать более надежное убежище в этой части мира после краткого пребывания в Судане и Ифе, которое народ Бенина называет Юхе. Прежде чем поселиться здесь, из Ифе сюда была послана группа охотников осмотреть земли. Их отчет был весьма положительным. Традиция говорит, что они встретили людей, которые осели в этих местах до их прибытия. Об этих людях говорят, что первоначально они пришли из Судана».
Книга начинается как сказка, какие можно услышать при дворах вождей от хранителей древних преданий. Удивительно, как часто в воспоминаниях африканских народов повторяется миф об их происхождении из Египта. Что это? Основанные на каких-то смутных реминисценциях о давнем великом переселении африканских народов предания либо полуподсознательное стремление возвысить собственную культуру и традиции связью с величием Древнего Египта? Не знаю. Но со сходными поверьями сталкиваешься и у йоруба, и у акай Ганы и Берега Слоновой Кости, и у многих других народов вплоть до Конго.
Первые правители Бенина носили титул «огисо». Известно, что их было тридцать один, но имена большинства забыты. Последний «огисо» был свергнут с трона и изгнан из города за дурное управление и в особенности за казнь двух беременных женщин, что, видимо, до предела возмутило бенинцев. Он умер в глубокой нищете в одной из соседних с городам деревень. Уже в те давние годы бини широко расселились по округе, положив основание многим деревням, городам и даже целым народам. И снова из прошлого всплывают легенды.
Эгаревба пишет, что в годы царствования последнего «огисо» с небес на холм Окедо начало спускаться громадное чудовище и живьем пожирать людей, идущих на рынок в Бенин. Неоднократно люди пытались убить чудовище, но усилия их были тщетны. Все в городе были охвачены страхом, пока не нашелся смельчак;по имени Эвиан, который решился побороть зверя.
В рыночный день Эвиан пришел на холм с железным молотом, разжег костер, положил молот в огонь, а сам спрятался в кустах. Он долго ждал, и вот чудовище появилось. Оно раскрыло пасть, готовясь, как обычно, проглотить несчастных прохожих. Тут Эвиан выскочил из кустов, схватил раскаленный докрасна молот и бросил его в пасть зверя. Со страшным криком чудовище взмыло к небу, чтобы никогда больше не вернуться.
Подобными историями пересыпана вся первая часть книги. Читая Эгаревбу, я узнал, как появился у бини обычай татуировать на лице племенные знаки, как после долгой сумятицы и междоусобиц в конце правления последнего «огисо» бини пригласили правителей со стороны, из Ифе. Он с множеством невероятных деталей описывает правление первых оба — великих князей Бенина, их войны, династические распри, междоусобицы.
Но чем ближе к современности, тем отчетливее сквозь пелену мифов проступают реальные факты истории. Одно время Бенин охватывал огромную территорию от Нигера до границ нынешней Дагомеи. Это была деспотия, многими своими чертами напоминающая государства Древнего Востока. Обожествленный государь был полновластным хозяином над имуществом и жизнью своих подданные. В страшных религиозных церемониях предавались смерти рабы и преступники, и могли считать себя счастливыми те, кого продавали торговцам, кого, подобно скоту, гнали в порты побережья. Для охоты за рабами развязывались все новые и новые войны, истощавшие страну и подтачивающие ее могущество. Бенин оказался как бы в порочном круге, из которого сменявшие один другого князья уже не могли вырвать страну.
При всем своем могуществе обы. были вынуждены считаться с кликой окружающих трон вождей. Они не терпели ущемления своих интересов и, будучи недовольны князем, всегда находили средство от него избавиться. Эгаревба, сам вождь, с наслаждением описывает, как хитроумные придворные сместили с трона обу Ахенкпайе, весьма им досадившего. Однажды они сообщили этому князю, что по требованию оракула он должен лично принести жертвы богине Игбадон, иначе пострадает мир и богатство всего края. Легковерный оба немедленно отправился к находящемуся довольно далеко от столицы алтарю богини, а вожди тем временем возвели на престол другого человека. В спешке они даже не соблюли многих формальностей возведения на царство. К свергнутому князю был направлен посланец, сообщавший, что оба должен остаться жрецом при храме богини Игбадон. Хитрость вождей удалась полностью.
Трагичнейшим годом в истории государства стал 1897. 1 января этого года в Бенин выехал исполняющий обязанности генерального консула в Лагосе некто Филипс. Он был намерен потребовать от обы соблюдения подписанного еще пять лет назад договора о свободе торговли для европейцев в Бенине. О своем выезде консул поставил обу в известность уже в пути. В это время князь участвовал в религиозных празднествах, известных под именем «агуе», и по обычаю иностранцам было запрещено его видеть. Поэтому он через посланца попросил консула на два месяца отложить свой визит.
Консул пренебрег этой просьбой, и его довольно крупный отряд продолжал путь. Он сообщил обе, что должен немедленно встретиться с ним. Князь в конце концов согласился и направил нескольких вождей сопровождать белых людей до столицы. Но вожди не посчитались с приказом обы, а напали на отряд консула и почти полностью его истребили.
В Англии словно ожидали этого. Уже 10 февраля в Бенин была послана карательная экспедиция. Солдаты и вооруженные моряки под командованием адмирала Роусона двинулись с нескольких сторон на город. Они натолкнулись на ожесточенное сопротивление бенинцев, и некоторые из отрядов англичан были вынуждены отступить, понеся большие потери. Но общее техническое превосходство англичан было слишком велико. Город был подвергнут бомбардировке, подожжен и 17 февраля взят штурмом. Бенин горел до 21 февраля, четыре дня и четыре ночи.
Сам оба был схвачен, судим и сослан. Эгаревба рассказывает, что в Бенине существовало предание, будто бы один из князей государства погибнет от руки белого человека. Оно сбылось на судьбе последнего владыки независимого Бенина.
Княжеский дворец был разграблен солдатами. С его стен были сорваны украшавшие их бронзовые пластины, с алтарей похищены бронзовые скульптуры и изделия из слоновой кости. Часть княжеских богатств погибла в огне пожара.
С волнением читал я страницы книги Эгаревбы, посвященные этой трагедии. Пожалуй, во всей истории колониальных войн в Африке мало эпизодов, которые по своей варварской, бессмысленной жестокости могут сравниться с расправой над Бенином. Развертывая завоевание Нигерии, англичане, видимо, хотели на долгие годы внушить страх перед «белым человеком» в души туземцев. Но породили ненависть, которая и сегодня дает о себе знать.
Почти всю ночь провел я за чтением увлекательной книги, и утром Джон долго не мог меня добудиться. Если бы не его настойчивость, я, может быть, так и не побывал бы в Бенинском музее.
Как оказался непохож этот музей на музей Ифе. С болью я смотрел на небольшую собранную здесь коллекцию образцов бенинского искусства. Какие жалкие остатки богатств, разграбленных в 1897 году английскими солдатами.
Но и это немногое было волнующе интересным. Я увидел пугающие бронзовые маски, выносимые в народ во время ежегодного праздника ямса. Было выставлено несколько бронзовых пластин, представляющих сцены из жизни города. Из-за стекол витрин на меня смотрели отлитые из той же бронзы пантеры. Некоторые из вещей серьезно пострадали во время пронесшихся над Бенином военных бурь, другие же сохранились, превосходно и поражали тонким мастерством.
В моей памяти еще свежи были впечатления от встречи с искусством Ифе, и я невольно сравнивал достижения художников двух городов — Ифе и Бенина. И хотя существует неоспоримая и тесная преемственность между творчеством скульпторов Ифе и Бенина, в глаза бросались резкие контрасты.
Пожалуй, сама идея существования каких-либо связей между творчеством Бенина и Ифе показалась бы мне невероятной, если бы раньше, еще в Лагосе, я не видел древних бенинских бронз. В лагосском музее собрана небольшая, но поистине замечательная коллекция, и в частности там выставлен один из шедевров мировой скульптуры — бронзовая головка королевы-матери из Бенина. Эта работа предположительно относится к XV–XVI векам, и ее стиль родствен стилю терракот и бронз Ифе. В этом скульптурном портрете хорош не только трогательно поэтический образ молодой, нежной и чуточку беспомощной, несмотря на свой высокий сан, женщины. Покоряет и редкая гармоничность линий, их мягкий, спокойный ритм.