В сущности, геометрические символы на кусочках золотистой бронзы были своего рода иероглифами, так и не слившимися в стройную систему письменности. Постепенно их понимание в народе забылось, но не забылась традиция создавать гирьки со «смыслом». Среди сравнительно новых широко известны гирьки-пословицы, где каждая фигурка воплощает одно из народных изречений.
Эти фигурки столь разнообразны, что трудно представить их в роли мер веса. Однако и ашантийцы Ганы, и бауле Берега Слоновой Кости знали точный вес каждого кусочка бронзы, и, если после выплавки он оказывался слишком легким, для веса к нему наплавлялся свинец. Напротив, когда гирька была тяжелее нормы, ее подтачивали. Для вождей мастера делали разновесы, всегда превышавшие норму.
Когда появились бронзовые гирьки у народов акап, как они возникли — пока эти вопросы остаются без ответа. Ни археологические поиски, ни изучение местных преданий не прояснили этой загадки. Африка богата нераскрытыми тайнами.
Среди музейных коллекций нельзя не заметить нескольких замечательно украшенных крестьянских дверей. Они выполнены резчиками по дереву из племен бауле и сенуфо. Как и гирьки, подобные двери стали большой редкостью в современной деревне. Слишком много труда нужно посвятить их изготовлению, а труд теперь дорог и, главное, измеряется не красотой выполненных изделий, а денежной выручкой.
Своим стилем, да и выбранными сюжетами двери сенуфо и бауле во многом сходны. Это своеобразные панно то со сказочным, то с вполне реальным сюжетом. Иногда они разбиты резчиком на горизонтальные ряды с отдельной темой для каждого ряда. В других случаях один рисунок покрывает всю плоскость двери. У резчиков сенуфо часто появляется изображение птицы калао, крокодила. Бауле выбирают другие мотивы. Но какой бы ни была избранная тема, она всегда занимает важное место в мифологии племени.
Деталь барельефа на здании мэрии
Любопытна композиция размещения отдельных фигур на доске двери. Местные мастера развертывают изображение, стремясь к определенной цельности, законченности впечатления. Появление среди рисунков различных образов можно объяснить, лишь хорошо зная местные предания, но в том, что касается композиции, художники подчиняются врожденному чувству ритма и традициям орнамента, когда место каждого образа предопределено заранее чуть ли не с математической точностью. Так, в народной вышивке каждая деталь орнамента рождается из предыдущей.
Эта артистическая особенность местной резьбы по дереву получила совершенно неожиданное развитие в архитектуре современного Абиджана. На бульваре Антонетти — в центре города находится здание мэрии. Фасадная стена этого здания украшена громадным барельефом, на котором изображены различные сцены из народной жизни. Казалось бы, нелепо сравнивать небольшие, почерневшие от времени двери крестьянских хижин с этим крупным каменным панно. И тем не менее стилистическое сходство поразительно. В ином масштабе, на ином материале французский скульптор умело развил изобразительные традиции деревенских мастеров.
На мой взгляд, эта попытка тем более интересна, что и в самой Африке, и в Европе пролито немало чернил, чтобы окружить африканское народное искусство «ореолом» расовой исключительности. Черты этого искусства, объяснимые условиями жизни африканских народов, объявляются выражением их расового характера. Мастерство, с которым скульптор-француз применил изобразительные средства народных художников, лишний раз подчеркивает фальшь этих утверждений.
Если гирьки для золотого песка уже целиком ушли из жизни в музеи, то маски еще живы. Бауле и дан, гуро и бете, сенуфо и дида — большинство народностей и племен Берега Слоновой Кости имеют своеобразнейшие и оригинальнейшие маски. Как вся страна является своего рода продолжением соседних краев, так и особенности народного искусства окрестных областей сталкиваются на Береге Слоновой Кости.
Коллекция масок в абиджанском музее очень богата и содержит подлинные шедевры таланта и мастерства. Но нужно наблюдать маски в жизни — во время празднеств и религиозных шествий, на деревенских гуляниях или в мастерской скульптора. На стене музея выполненный скульптором фантастический или, напротив, реалистический образ остается всего лишь более или менее интересным экспонатом. На лице крестьянина маска преображается. Рождается новое существо, >внушающее ужас или радость. Оно воплощает силу, которая защищает деревню от враждебных начал.
У многих племен Берега Слоновой Кости изготовление масок является обязанностью или, вернее, привилегией кузнеца. Это крайне интересно, что именно кузнец, делающий все используемые деревней орудия — и мотыгу, и тесаки, и разные ножи, и оружие, занял в крестьянской среде совершенно исключительное положение Его боятся и уважают. Он окружен ореолом таинственного могущества. Беря в руки сделанные кузнецом орудия, крестьянин верит, что теперь он не разгневает землю, когда станет мотыжить свое поле, не рассердит духов леса, когда станет рубить дерево.
Племена дан, живущие в пограничных областях Либерии и Берега Слоновой Кости, поручают изготовление масок деревенским скульпторам. Однако и среди них все уважение за созданную маску воздается кузнецу, смастерившему орудия, с помощью которых работал резчик. Обычно маски хранятся в кузне, под крышей, скрытые от посторонних глаз, особенно от глаз женщин. Иногда кузнец имеет право отобрать маску у человека, нарушившего законы ее ношения, например сказавшего посторонним, что он имеет маску.
По всей стране и изготовление и ношение масок — чисто мужское дело. Когда в деревне сенуфо должна появиться маска «коробла», специальный гонец пронзительным перезвоном колокольчика предупреждает об этом женщин. Они не имеют права видеть, как медленно шаг за шагом идет по деревенской улице страшная, укрытая кроваво-красной тканью фигура с распахнутой деревянной пастью, с длинной гривой обезьяны-бабуина. Вид «коробла» опасен для женщин.
У дан существует предание, что в далеком прошлом масками обладали женщины. Они пользовались ими для того, чтобы пугать мужчин и держать их в подчинении. Старик знахарь подсказал мужчинам, как перехитрить женщин. По его совету как-то раз мужчины прибежали в деревню с криком, что в соседнем лесу они нашли очень грибное место. Побросав работу, все женщины ринулись в лес. Тогда мужчины захватили маски и стали хозяевами над женщинами.
Эта наивная и чуть смешная история является, возможно, искаженным эхом, донесшимся из времен матриархата. Определенно одно — с помощью масок мужчины действительно закрепляли свое господствующее положение над женщинами.
Роль масок бесконечно разнообразна. В районе Ман крестьяне племени гере вешают небольшие маски перед входом в хижину, чтобы предохранить свои жилища от враждебных духов. Громадная страшная маска «би», что значит «слон», с движущейся нижней челюстью, в которую обычно вделаны зубы слона, примиряет ссоры между семьями и войны между деревнями. Она появляется в сопровождении свиты на месте ссоры или боя и, подняв руку, требует мира. После этого никто не осмелится взяться за меч.
Конечно, многие из масок, хотя далеко не все, имеют религиозное значение, но главное — их социальная роль. Характерно, что они особенно распространены среди племен, еще не знающих государственности. Там маски следят за соблюдением обычая, за порядком, поддерживают мир и добрососедские отношения. Далеко не каждый получает право их ношения, а только люди, завоевавшие соответствующий авторитет в глазах окружающих. Их власть может быть очень велика, и на конгрессе африканистов в Аккре, в декабре 1962 года, профессор Ханс Химмельхебер рассказывал, что в некоторых районах Берега Слоновой Кости маски отравляют тех, кто отказывается подчиняться их приказам.
Так было, а кое-где и продолжает быть. Но в общем-го маски перекочевывают из деревень в музеи.