— Можем, — ответил Дерал, однако выглядел не особо счастливым. — Только есть некоторые проблемы, — я вопросительно посмотрел на него, и он сделал успокаивающий жест рукой. — Ничего важного, — успокоил он. — Но я не могу принят это решение самостоятельно.
— Обратитесь по этому поводу к эссэре Лиандре, — приказал я. — Я не хочу, чтобы меня сейчас беспокоили.
На мгновение мне показалось, что он собирается возразить, затем он низко поклонился и отступил. Мы прошли к задней части корабля к нашей каюте и остановились от удивления, поскольку там сидела молодая женщина, которую я видел сегодня утром и уже почти о ней забыл.
На ней были широкие, чёрные брюки неизвестного мне покроя, своего рода куртка с широким стоячим воротником и странные сабо, которые, казалось, состояли из доски и двух брусков. Её волосы, чёрные как ночь, были заплетены в строгую, длинную косу, которая почти доходила до её нижней части спины. Однако самым большим сюрпризом оказалось её лицо. Оно было более круглым, чем я привык, желтоватого оттенка, который в первый момент показался мне болезненным, прежде чем я понял, что это цвет её кожи. Губы были пухлыми и широкими, нос плоским, тонкие брови подчёркивали высокий лоб, а миндалевидные глаза были такими же темными, как у Зокоры. И такими же бесстрастными. Какими бы странными не казались мне черты её лица, вместе они составляли элегантную картину.
— Хавальд, вы уставились на неё, — прошептал Варош, и я моргнул.
— Извините, — сказал я молодой женщине. — Я был удивлён, увидев вас, — я слегка поклонился. — Меня зовут Хавальд, я владелец этого корабля. Могу я спросит, кто вы?
На мгновение она пристально посмотрела на меня, затем снова уставилась сквозь меня.
— Эссэра?
Никакой реакции.
Зокора была более прямолинейной. Она подошла к молодой женщине и щёлкнула перед её глазами пальцами. Наш гость даже не моргнул.
Зокора отступила и вошла в каюту, даже больше не взглянув в сторону женщины.
Варош попытался скрыть улыбку. Молодая женщина всё ещё смотрела сквозь меня. Прекрасно, если она так желает, мне плевать.
Я положил свою котомку в каюту и поднялся на ют, куда Варош последовал за мной. Пусть Лиандра ломает себе голову с этой женщиной. Варош тоже оставил свою котомку в каюте, но в руках у него был арбалет, а с боку свисал колчан с как минимум двадцатью болтами. Маловероятно, что здесь, в гавани, что-нибудь случится, но мы научились быть осторожными.
Я прислонился рядом с ним к перилам и вопросительно посмотрел на него.
— Итак, Варош, что у тебя?
Он вздохнул.
— Я не знаю, имею ли право говорить, — начал он, и я поднял руку, чтобы прервать его.
— Просто скажи, что собирался сказать.
Он глубоко вздохнул.
— Нехорошо иметь разногласия со своим богом, — выпалил он. — Они боги. Они знают, что делают. Если не они, то кто? — он провёл рукой по волосам. — Это правда, что вы ступили на остров бога?
— Это каменная платформа. Она посвящена Сольтару, как и его статуя, но была создана людьми, — я опёрся на перила и посмотрел на воду Газара. Был почти полдень, солнце стояло высоко в небе, а свет слепил глаза. Неудивительно, что Зокора удалилась в каюту. — И то, и другое из камня. В нём нет ничего особенного, кроме того, что это освященный камень, — я повернулся и теперь прислонившись к перилам спиной, посмотрел на меткого стрелка. — Тебя это касаться не должно, друг Варош, — тихо сказал я. — Это лично дело между мной и Сольтаром.
— Разве не высокомерно так думать?
— Возможно, — признался я. — Но между нами так было всегда.
Я поднял взгляд на небо. Там, якобы, находилось жилище богов. Всех богов. Значит и Безымянного? Как-то это было на него не похоже. Во всяком случае, его последователи искали себе убежище, которого не касался свет. Где-то глубоко под нами рыбы теперь обсасывали трупы его последователей. И трупы тринадцати невинных жертв.
— Могу я спросить, как это возможно?
Я вздохнул.
— Почему бы нет? Это не секрет, — я снова повернулся к нему. — Я был ребёнком, когда украл кусок хлеба с его алтаря. Моя сестра была голодна, я не знал, как ещё себе помочь. Один из его священников поймал меня на краже и дал пинка, после чего я был крещён во имя Сольтара, поскольку упал в священную воду рва, — я посмотрел в серьёзное лицо Вроша. — Его священники многому научили меня и были добры ко мне и моей сестре. Уже только ради этого я сделал бы всё, что он от меня потребовал. Но… — я пожал плечами. — Знаешь, Варош, у меня никогда не было выбора. Если бы я выбрал его по собственному желанию, возможно, всё было бы иначе. Так, однако, кажется, будто он заставляет меня выполнять свою волю.