– Нет, я ее не крал, – отозвался он ровным голосом.
– Но ты знал, что ее собираются украсть?
– Видаль, давай встретимся где-нибудь в другом месте, и я попробую ответить на все твои вопросы, даю тебе слово.
– Даешь слово? Слово человека, который уже признался в том, что клятвопреступничал? Твое слово ничего не стоит! Спрашиваю тебя еще раз. Даже если это не твоя рука забрала плащаницу, ты знал, что это преступление готовится? Да или нет?
– Тут все не так просто, – сказал Пит.
– Тут все именно что просто. Ты или вор – пусть только в мыслях, а не на деле, – или твоя совесть чиста.
– В мире вообще нет ничего простого, Видаль. Уж кто-кто, а ты, как священник, должен это понимать. Прошу тебя, друг мой. – Он помолчал, потом произнес эти слова еще раз, только по-голландски: – Alsjeblieft, mijn vriend.
Видаль по ту сторону решетки отшатнулся, и Пит понял, что его слова достигли цели. В студенческие годы он научил Видаля нескольким фразам своего родного языка.
– Это был нечестный прием.
– Позволь мне высказаться в свое оправдание, – ответил Пит. – Если мне не удастся убедить тебя переменить свое мнение обо мне к лучшему, тогда даю слово, что я…
– Что? Сдашься властям?
Пит вздохнул:
– Больше тебя не потревожу.
Он мысленно прикинул, чем планировал заниматься в ближайшие часы. На полдень у него была назначена встреча, но после нее он волен был располагать своим временем по собственному усмотрению. Изначально в его намерения входило немедленное возвращение в Тулузу, но, если Видаль согласится с ним поговорить, отъезд можно отложить до завтрашнего утра.
– Если ты считаешь, что разговаривать здесь, в Ситэ, не слишком благоразумно, приходи в Бастиду. Я остановился в пансионе на улице Марше. Хозяйка, мадам Нубель, вдова и умеет держать язык за зубами. Нам никто не помешает. За исключением часа после полудня, я буду там весь день до самого вечера.
Видаль рассмеялся:
– Ну уж нет. В Бастиде куда с большим сочувствием относятся к людям твоих убеждений, нежели моих. В своей сутане я буду бросаться в глаза. Я не рискну туда соваться.
– В таком случае, – не желая сдаваться, сказал Пит, – я приду к тебе домой. Ну или куда тебе будет удобно. Назови время и место, и я приду.
Пальцы Видаля вновь начали ударять по видавшей виды перегородке. Пит от души понадеялся, что его старый друг не утратил былого любопытства. «Это опасное качество для священника», – предостерегали их наставники из Коллежа-де-Фуа, где столь высоко ценились подчинение и послушание.
– Я умею сливаться с окружением, – заверил его Пит. – Меня никто не увидит.
Глава 5
Стук костяшек стал громче, настойчивей. Потом так же внезапно Видаль остановился.
– Ладно, – произнес он.
– Dank je wel, – практически беззвучно выдохнул Пит. – Спасибо. Где мне тебя искать?
– Мои покои располагаются на улице Нотр-Дам, в самой старой части Ситэ, – ответил Видаль. Теперь, приняв решение, он больше не тянул с ответами. – Изящное каменное здание, в три этажа высотой, так что не ошибешься. За домом есть небольшой садик. Ворота будут не заперты. Приходи после вечерни, в этот час на улице не бывает почти ни души, но предприми все возможные меры, чтобы не попасться никому на глаза. Все возможные меры. Никто не должен связать нас друг с другом.
– Спасибо, – снова повторил Пит.
– Не благодари меня, – резко оборвал его Видаль. – Я не обещаю тебе ничего более, кроме как выслушать.
Внезапно под сводами нефа разнесся какой-то звук. Сначала что-то скрипнуло, потом массивные северные двери проскрежетали по плитам пола.
Еще один кающийся грешник решил ни свет ни заря облегчить душу исповедью?
Пит выругал себя за то, что поддался порыву и утратил осмотрительность, но, когда он увидел, как Видаль в одиночестве вошел в собор, это показалось ему слишком большим везением, чтобы упускать такую возможность. Часть его души, взращенная на чудесах и священных реликвиях, воспринимала это как знак свыше. Но просвещенный разум отвергал эти средневековые мысли. Ведь Человек, а не Бог заставлял вращаться мир.
Пит услышал шаги, и его рука скользнула к кинжалу. Сколько дверей вело в собор и из него? Их, без сомнения, было несколько, но он не дал себе труда обратить на них внимание заранее. Он прислушался. Две пары ног или одна? Шаги негромкие, словно крадущиеся.
– Пит?
– У нас гости, – прошептал тот.
Острием кинжала Пит слегка приподнял занавеску и выглянул наружу. Поначалу он ничего не мог разглядеть. Потом в слабом утреннем свете, просачивающемся сквозь окошки позади алтаря, Пит заметил двух человек, приближающихся к исповедальне со шпагами наголо.