— Значит, тупик? — с плохо скрываемым облегчением в голосе спросил друг.
Юта знала, как Бабли относится к её расследованиям и работе в целом. Он считал, что профессия журналиста связана со слишком большими рисками, и Юте стоит сменить её.
Девушка помедлила, прежде чем ответить. Она встала и прошла к холодильнику, чтобы скрыть от Бабли выражение лица.
— Не совсем, — сказала Юта, оглядывая содержимое холодильника, но ничего не видя. — У меня есть зацепки по убийству мэра. Я должна попробовать что-то узнать.
Бабли молчал. Стоя к нему спиной, Юта не видела его лицо, но хорошо представляла, как Бабли печально качает головой. Она не хотела его расстраивать, но это было не в её власти.
— Ты подвергаешь себя слишком большой опасности.
Неожиданно друг оказался прямо рядом с ней, так что Юта даже вздрогнула от неожиданности. Никогда он не двигался так тихо, или же она была настолько расстроена и погружена в свои мысли, что просто не слышала, как он подошёл?
— Они убьют тебя.
— Ерунда. Ничего такого не случится.
Юта не смотрела на Бабли. Она знала, насколько он может быть прав, но не могла признать этого. Пытаясь избежать его взгляда, Юта схватила из холодильника первое, что попалось под руку, и направилась обратно к дивану. Как вдруг её запястье обвила горячая мягкая ладонь.
— Ты должна улететь, — произнёс Бабли чересчур громко.
Юта подняла голову и увидела, что Сол во все глаза разглядывает их. Выражение его лица было слегка смущённым, как будто он стал свидетелем очень личной сцены. Юта не представляла, что он прочёл у неё на лице, но Сол поспешно поднялся.
— Я… у меня там дела в комнате, — с этими словами он выразительно показал на спальню. И скрылся за дверью, прихватив с собой тарелку с пиццей.
Бабли, кажется, тоже почувствовал себя неловко и выпустил руку Юты. Но сдаваться не собирался.
— В этот раз всё зашло слишком далеко, а я не могу позволить чему-то плохому случиться с тобой. Эти люди… они не остановятся, пока не найдут тебя. И тогда…
Бабли замотал головой. Он проследовал за Ютой к дивану и сел рядом. У неё больше не было возможности избегать друга, и она посмотрела ему в глаза.
— Понимаешь, я просто не смогу… если с тобой что-то произойдёт, — говорил Бабли, теребя край рубашки, а Юта смотрела на него так, будто видела впервые. Ведь это она привыкла всегда идти впереди, защищать и прикрывать его.
— Мне жаль, что я подвергла тебя опасности, — выпалила Юта то, что вовсе не собиралась.
— Не говори этого, — горячо возразил Бабли. — Я последую за тобой куда угодно. Ведь я тебя… то есть ведь ты мне… Ведь я твой лучший друг с детского сада, — закончил Бабли, не глядя на Юту. Его лицо стало пунцовым.
Минуту Юта колебалась, а потом со всей силой сжала кулаки, так что ногти больно впились в ладони.
— Только если ты полетишь со мной, — вымолвила девушка. У Бабли открылся рот. Он явно не ожидал такого ответа. А Юта закончила: — И я всё равно не отступлюсь. Когда мы окажемся в безопасности, я расскажу эту историю и добьюсь того, что люди узнают правду.
Некоторое время Бабли молчал, неотрывно глядя на Юту, а затем кивнул.
Глава 6. То, что нам дорого
Леда возвращалась домой восточными коридорами. Была ещё глухая ночь. На улицах не было ни души, только крошечные пылинки кружились в тусклых лучах пробивавшегося с потолка света. Леда шла настолько бесшумно, что почти не тревожила их, как бы проплывая сквозь сам воздух. Но даже она не услышала, когда за её спиной возникла ещё одна тень.
— Не поздновато ли для прогулок в одиночестве? Кто-то может решить, что ты крадёшься по коридорам с недобрым умыслом.
Леда резко обернулась, застигнутая врасплох. Этот голос она узнала бы среди тысяч других: и сквозь грохот сражения, и шепчущим не громче шороха песка.
— И с чего бы кому-то так думать, Нагир? — спросила она мужчину, стоящего напротив, и гордо подняла подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
Леда была высокой, но чтобы сравняться с Нагиром, ей пришлось бы вытянуться и встать на цыпочки. Мужчина, сложа руки, прислонился к стене. Он был не только высоким, у него было мощное для атлурга телосложение и необычный цвет глаз. Они были очень тёмными, почти карими. Спутанные волосы были собраны на макушке.
Весь внешний вид Нагира был неряшливым. Мощный подбородок и широкие скулы заросли щетиной, как будто ему было недосуг побриться. Кофта была засалена и порвана на локтях. Штаны потёрты настолько, что невозможно было определить их первоначальный цвет. На правой штанине расцвело яркое пятно, похожее на засохшую кровь.
Нагир смотрел на Леду сверху вниз, с насмешливой ухмылкой, но не презрительно.
— Может, с того что человеку, который не прячется, незачем скрывать своё лицо под хилтом? Или ты боишься, что твою нежную кожу обожгут эти смертоносные лучи?
Нагир повёл рукой в сторону, раскрыв её ладонью вверх. На ней, словно на сцене, в свете солнечного луча заплясали пылинки, закручиваясь спиралью от его дыхания. Мужчина продолжал улыбаться, в то время как его тёмные, как стоячая вода, глаза сверлили Леду, проникая прямо под кожу.
Девушка шумно втянула в себя воздух, готовая ответить что-то резкое, но в последний момент сдержалась. Вместо этого она произнесла:
— Не могу сказать, что эта встреча, как и все остальные, оказалась приятной, но в любом случае мне пора идти. Так что прошу прощения, и да будет Руг благосклонен к тебе и твоим близким.
Леда сделала шаг по коридору прочь, подальше от этого мужчины, но он резко оторвался от стены и в мгновение ока перегородил ей дорогу. Руки Нагира по-прежнему оставались скрещенными на груди, но теперь он стоял всего в шаге от Леды. Она быстро отступила назад. Нагир заговорил изменившимся тоном. Он больше не улыбался.
— Думаешь, я не знаю, куда вы ходите по ночам? Ты и жалкая горстка последователей Корта?
Леда тряхнула головой:
— И откуда тебе знать, куда я хожу по ночам? Разве только ты следишь за мной?
Нагир скривился, будто ему под нос сунули цветок Рух.
— Мне нет в этом нужды. Все в Утегате знают, куда и зачем вы ходите. Пойми, твоему мужу не быть Кангом. Он не справится.
В словах мужчины не было злобы или попытки оскорбить Леду. Он произнёс это, как не подлежащий сомнению факт — сухо и бесстрастно.
— Раньше ты так не считал, — мягко ответила Леда.
Она не разозлилась и вообще не проявила никаких эмоций, если на это рассчитывал Нагир.
Её слишком спокойный ответ явно не удовлетворил его. Нагир даже отвернулся, и Леда гадала, сделал ли он это, чтобы подавить гнев или чтобы скрыть от неё свои истинные эмоции. Его ответ прозвучал глухо.
— Многое изменилось с тех пор. Кроме одного: он по-прежнему тебе не подходит.
Нагир снова посмотрел девушке в глаза. И не было в этом взгляде ни злости, ни вызова. Наоборот, он был до неприличного интимным: слишком открытым, слишком беззащитным.
Леда опустила глаза к его поношенным, нелатаным сапогам, и произнесла холодно:
— Об этом не тебе судить. А теперь мне пора идти.
Не поднимая взгляда, Леда обошла Нагира. Он замер на месте, словно изваяние Гадруна — бога скорби и одновременно отмщения. И когда Леда уже выдохнула с облегчением, решив, что неприятная встреча окончена, на её запястье сомкнулись твёрдые прохладные пальцы.
— Подожди, — быстро заговорил Нагир. — Есть и другое решение. Присоединяйтесь к Гвирну. Нам не обязательно враждовать. Нам с тобой. Приходи на встречу завтра, и ты поймешь, что лучшего Канга, чем Гвирн, у нас не будет. Твой муж никогда не подходил на эту роль. Он слабый и слишком мягкий. К тому же он не один из нас. Он не справится с народом.
Это было уже слишком. Леда с силой выдернула руку из крепкой хватки. На запястье остались красные следы, но девушка не обратила на это внимания. Очень спокойно и очень холодно она сказала: