Корт провёл ладонью по надписи, счищая пыль и землю, забившую вырезанные в камне строки. Когда налёт грязи и времени спал, они увидели ещё один символ — не слово, именно знак. В точности такой, какой висел у Юты на шее.
— Что здесь написано? — пытаясь унять дрожь в голосе, спросила Юта.
— «Ренам нелассурд, рум нагласар меднус Перем Углак, нарагар нал Дакурум Навир». «Прощайте, сёстры. Мы встретимся вновь на берегу Дикой Реки, под тенью Белой Кости», — прочёл в ответ Корт. Он повернулся к Юте. — Понятия не имею, что это значит. Не вижу в этом никакого смысла. У народа нет поверий о реках, ведь никто из них в своей жизни не видел рек, — только о песках.
— Но ведь это должно что-то значить. Это обращение к неким сёстрам. Звучит настолько странно, что кажется: оно оказалось тут не случайно. Как будто человек, написавший это, хотел нам что-то сказать.
— Ну, если кто-то и может понять, в чём тут смысл, то это ты, — отозвался Корт. А когда Юта вопросительно посмотрела на него, кивнул на её кулон. — Возможно, эта надпись предназначалась твоей матери.
Юта присела на край соседней могилки. Холодный камень тут же остудил разгорячённое тело и мысли.
— Прочитай ещё раз, как это звучит на наури, — попросила она.
— «Ренам нелассурд, рум нагласар меднус Перем Углак, нарагар нал Дакурум Навир», — повторил Корт.
— Странно, но мне слышатся слова «Медный Переулок».
Корт пошевелил губами, как будто пробовал звучание привычных для него слов наури, отбросив их смысл.
— Пожалуй, ты права. Думаешь, эта надпись — какой-то шифр, загадка?
Юта вздохнула.
— Последнее время у меня ощущение, что вся моя жизнь — это какая-то загадка. Шарада, которую я силюсь разгадать, но никак не могу подобрать ключ.
Корт ничего на это не ответил.
— Если это и правда шифр, и речь идёт вовсе не о Дикой Реке, а о Медном Переулке, тогда, может, нам следует наведаться туда?
— Наверное, ты прав. Но что нам искать?
— Может, мы снова встретим символы наури. Или ещё какую-то подсказку, если это и правда загадка. Кто знает. В любом случае, это наш лучший шанс.
Глава 9. Старая жрица
Через час они уже обошли Медный Переулок вдоль и поперёк. Это оказалась маленькая, тихая улочка на задворках шикарных городских кварталов. Попасть на неё можно было, только свернув из другого, такого же узкого и короткого переулка, прячущегося за огромным торговым комплексом.
Сам Медный Переулок состоял всего из десятка невысоких — в два-три этажа — домов. Юта и не знала, что такие ещё остались. Они сиротливо жались друг к другу, ютясь в тени небоскрёбов и широких городских улиц, полных суеты, блеска и непостоянства.
Здесь же время будто застыло, словно не заметив, обошло это место стороной. На узкой улочке — только двум машинам разъехаться — Юта и Корт не встретили ни одного человека. Жизнь будто замерла здесь, попрятавшись за старыми обшарпанными фасадами неказистых домов.
Корт с Ютой обошли Медный Переулок, заканчивающийся тупиком, несколько раз, но так и не нашли ничего похожего на символы наури. Вообще ничего странного или подозрительного, кроме того факта, что такое место могло существовать в Лиатрасе.
Измученная бессонной ночью и дорогой, а также мыслями о нескончаемых секретах и о том, как она с ними связана, Юта присела на ступени одного из домов.
— Мы снова в тупике, — сказала она, положив голову на руки, рассматривая обшарпанную дверь дома напротив, со старым, позеленевшим от времени медным колокольчиком.
— Рано сдаваться.
Корт сел на ступеньку рядом. Он тоже выглядел измученным и вдобавок весь был как на иголках. Помимо того, о чём беспокоилась Юта, на плечи Корта давил и другой груз — начиная от заботы об их безопасности и заканчивая тем, о чём он не говорил, но что постоянно терзало его. Юта видела это в его глазах.
Это была смесь печальной ностальгии, какую испытывала и она, с тяжёлыми воспоминаниями об изгнании. Корта мучила внезапно открывшаяся, как старая рана, вина за гибель друга, ненависть к тем, кто сделал это с ним и с самим Кортом, и даже страх, который он скрывал от Юты наиболее тщательно. Но девушка всё равно не могла не замечать его, вдруг мелькавший в синих глазах при взгляде на лица прохожих или улицы, мимо которых они проезжали.
— Может, мы ищем не в том направлении, — продолжал говорить Корт. — Может, здесь скрыта ещё какая-то игра слов. Мы нашли улицу, теперь, очевидно, надо найти дом и квартиру.
Корт смотрел на мирно простиравшуюся перед ним улочку, так непохожую на полные суеты и шума проспекты Лиатраса. Но в его глазах не было умиротворения, какое появляется у человека при взгляде на безмятежный пейзаж. Наоборот, казалось, он ненавидел эти дома в их тихом мирном существовании. Раньше Юта не замечала за Кортом ничего подобного, и это неожиданно напугало её.
Юта достала из кармана купленный на днях телефон и забила название улицы. Она не знала, что ищет, но делать что-то было лучше, чем думать обо всех этих тягостных вещах. Именно так она смогла пережить гибель родителей — погрузившись в тогда ещё детские расследования, которые, однако, вскоре привели её в совсем недетский мир.
Просматривая подряд всю информацию, связанную с Медным Переулком, она наткнулась на реестр жильцов, когда-либо проживавших здесь. Юта автоматически читала имена и фамилии. Напротив каждого стояли годы проживания на улице. Взгляд Юты зацепился за год смерти матери. Она посмотрела на имя — Налада Кирам. Снова на год, и снова на имя.
— Как звучит фраза? — с сильно бьющимся сердцем спросила Юта.
Корт вновь прочитал её.
— «Нарагар нал Дакурум Навир», — повторяла Юта. — «Нал Дакурум», «НалДа курум». Налада Кирам. — Она повернулась к Корту. — Я знаю, кого мы ищем.
Корт нажал на кнопку звонка рядом с обветшалой дверью первого этажа. На двери болтался старый, позеленевший от времени колокольчик с вырванным язычком.
За дверью долго не происходило никакого движения, но как только Корт нажал на звонок второй раз, с той стороны раздались шаркающие шаги.
— Кто там? — донёсся дребезжащий старушечий голос.
Корт переглянулся с Ютой, уступая ей право говорить.
— Мм, госпожа Налада Кирам? Мы пришли, чтобы, — Юта помялась, решая, как представиться. — Мы… Прощайте, сёстры. Мы встретимся вновь на берегу Дикой Реки, под тенью Белой Кости, — выпалила она и замолчала.
Минуту за дверью было совершенно тихо. Юта уже решила, что они пришли не по адресу или же своим приветствием отпугнули единственного человека, который мог знать ответы на их вопросы. Но дверь неожиданно заскрипела и открылась.
За ней стояла маленькая сморщенная старушка, напомнившая Юте серую мышь. На её тощих плечах болталась видавшая виды, изъеденная молью серая шаль, скрывавшая большую часть её тщедушной, словно истлевшей от времени фигуры. Её тонкое, острое, с мелкими чертами лицо обрамляли на удивление густые седые волосы, повязанные в жёсткий пучок на затылке. Серые маленькие глазки смотрели остро и цепко. Старушка скользнула взглядом по Юте и Корту и, ничего не говоря, распахнула дверь во всю ширь.
Повернувшись к вошедшим спиной, Налада зашаркала по тёмному коридору. Её тонкий голосок продребезжал:
— Входите. Я поставлю чайник. Нам надо о многом поговорить.
Юта посмотрела на Корта и шагнула за порог.
Как только Корт закрыл дверь, квартира погрузилась в полумрак. Должно быть, живя здесь, можно было очень быстро забыть, что на свете вообще существует солнце. На ощупь Юта с Кортом выбрались на маленькую тесную кухоньку, где Налада уже разливала по древним фарфоровым чашкам бледно-жёлтый чай.