Василий Михайлович подошел к нам. Мы обнялись, расцеловались. Генерал заметно постарел, но выглядел бодро. Он был чисто выбрит, в выутюженной форме. Окинув нас пристальным взглядом, командир спросил:
— Каким ветром занесло? — А потом, спохватившись, предложил: — Садитесь, товарищи.
Из-под кровати он достал тощий вещмешок. На стол вывалил несколько кусочков сахара, банку консервов, буханку черствого хлеба:
— Угощайтесь. Сейчас чаю принесут. На другое не рассчитывайте. Рад бы по рюмочке, но фляга пуста.
Мы засиделись. Рассказали генералу, по какому вопросу пришли. Василий Михайлович неожиданно оживился.
— Пойдешь комбригом Челябинской танковой? — и, не дожидаясь ответа, обратился к Хохлову:
— А ты к Фомичеву заместителем по тылу.
Потирая руки, генерал обрадованно сказал:
— На ловца и зверь бежит. Хорошо, ей-ей хорошо. А я кадры подыскивал. Завтра же будет приказ. Готовьтесь.
Но пришлось еще испытать мытарства. Поначалу меня не отпускали. Загоревал я. Девятого или десятого июля меня вызвал сначала мой непосредственный начальник, генерал Хлопов, а затем — в ЦК партии. Беседа была короткой. В руках у меня предписание: я назначен командиром 244-й Челябинской добровольческой танковой бригады.
ЧЕЛЯБИНЦЫ
За мной прислали новенький «виллис». Словоохотливый водитель красноармеец Виктор Дорошевский по секрету сообщил:
— В бригаде люди что надо. На фронт рвутся.
О чем-то он еще говорил, а я мысленно прощался с родной столицей. До свидания, увидимся ли скоро?
В эти дни уже шли кровопролитные бои на Курской земле. Из сводок Совинформбюро знал, что нашей армии приходится нелегко. Враг вновь обрушился со всей силой и пытается взять реванш за Сталинград. Впереди еще бои, бои…
Очнулся на окраине Москвы.
— Стой!
Водитель резко затормозил машину и удивленно вскинул брови.
— С ветерком хотел вас, — виновато сказал он.
— Домой мне надо, чуть ли не позабыл.
Водитель круто разворачивает машину и жмет назад. Указываю ему дорогу. Возле дома почти на ходу выскакиваю из машины и бегом в квартиру. Свой скудный паек оставляю хозяевам. Они ни в какую:
— Вам на фронт, а мы тут как-нибудь обойдемся.
Солнце было в зените, когда мы доехали до сосняка, где временно расположилась бригада. У входа в штаб меня встретил исполняющий обязанности комбрига подполковник В. И. Панфилов.
Мы прошли по территории расположения бригады. Ровные аллеи посыпаны свежим песком, аккуратно разбиты клумбы.
— Челябинцы — народ старательный, к порядку привыкли. Все это вечерами делают, — сообщил Владимир Иванович.
Зашли в одну из палаток. Из сосновых досок сбиты нары. Поверх веток из хвои — плащ-палатки, вместо подушек — вещевые мешки. Посредине — самодельный стол, скамейки.
Нас догнал начальник политотдела, представился:
— Подполковник Богомолов, Михаил Александрович.
Присели на скамейку. В тени было прохладно. Панфилов и Богомолов рассказывали мне о людях бригады, ее укомплектованности техникой и вооружением, об обученности личного состава.
Из сообщений своих заместителей я узнал о том, что в феврале 1943 года рабочие индустриального Урала выдвинули идею создания добровольческого танкового корпуса. Свердловский, Челябинский и Пермский обкомы партии обратились в Центральный Комитет партии с просьбой разрешить сформировать за счет внутренних ресурсов трех областей добровольческий танковый корпус.
ЦК КПСС и Советское правительство, Государственный комитет обороны одобрили инициативу уральцев, и весной 1943 года началось формирование Уральского добровольческого танкового корпуса.
Весть о создании добровольческого корпуса молнией облетела города и села Урала. Желающих оказалось много. В парткомы, сельские Советы, в учреждения посыпались тысячи заявлений. Отбирали лучших из лучших. Одновременно трудящиеся Урала на свои сбережения изготовляли танки, орудия, винтовки, боеприпасы, снаряжение для личного, состава. Корпусу было присвоено наименование — 30-й Уральский добровольческий танковый корпус. 1 мая добровольцы приняли военную присягу, а 9 мая им был дан народный наказ.
Начальник политотдела М. А. Богомолов показал мне листовку, отпечатанную типографским способом.
— Эта листовка-наказ вручена каждому воину-добровольцу, — сказал он.
Я прочел наказ:
«Помните, сыновья и братья наши: всегда, когда над родной землей бушевали грозы войны и иноземный захватчик шел на Русь с мечем, Урал ощетинивался грозными жерлами пушек, стеной штыков, встречая захватчиков.