Выбрать главу

И вот она красуется на его гимнастерке, поблескивает при луне. Для Ивана — это дорогая награда. Он не раз мне говорил:

— Приеду в родной Киев, стыдно будет перед земляками.

— Почему?

— Разве в поварах награду заслужишь. Будут говорить: Иван в тылах всю войну кашеварил. Нет, товарищ комбриг, больше не могу. Переведите в боевой экипаж.

— Пойми, — убеждал я его. — Ты здесь нам очень нужен. Лучше тебя эту работу никто не сделает. Кормить солдат — почетное дело.

Шевченко славился своим кулинарным мастерством. Еще до войны он работал в одном из киевских ресторанов, любил свое дело. И все же ему хотелось в боевой экипаж. Он и сейчас ко мне обратился с прежней просьбой.

— Война скоро кончится, а я все кашеварю, — и подал очередной рапорт.

Не успел я с Шевченко поговорить, как подбежал радист начальника штаба старший сержант Кестер.

— Товарищ полковник, передают приказ Верховного Главнокомандующего.

Все мы оставили ужин и бросились к штабной радиостанции. Приказ читал Левитан:

«Сегодня, 7 августа, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим городом Самбор, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий».

Ко мне протиснулся начальник моей радиостанции старший сержант Колчин:

— Товарищ полковник, вас просят на переговоры.

Я одел головные телефоны. По голосу узнал, что говорит новый начальник штаба корпуса полковник П. Д. Белов. Он поставил бригаде новую задачу.

Через двадцать минут бригада снялась с места и по шоссе, идущему на северо-запад к Мостиске, начала совершать форсированный марш. Туда устремились и другие части нашего 10-го танкового корпуса. Вдоль шоссе все еще дымились подбитые фашистские танки. Горели опрокинутые штабные автобусы, уныло плелись небольшие колонны гитлеровских вояк.

Нас торопили. Немцы предприняли яростные контратаки и пытаются сбросить советские части в реку Сан. На отдельных участках создалось довольно угрожающее положение. Противник из Жешува подтянул свежие резервы, бросил в бой крупные танковые силы. Вражеская авиация беспрерывно бомбит передовые части. Фашисты отчаянно контратакуют.

Совершив семидесятикилометровый марш, бригада на рассвете прибыла в район пограничного села Медика. Впереди река Сан. Мерно катят волны, свидетели недавнего боя. Понтонеры уже навели переправы. Нам предстоит переправляться на западный берег по наплавному мосту.

Граница. Кто-то уже успел установить пограничный столб. Ждем у переправы очереди. Танки и автомашины бригады рассредоточены в редком лесочке, выходящем клином к реке Сан.

— Братцы, неужели впереди заграница, — говорили бойцы, и многие из них аккуратно завертывали в тряпочки горсть родной земли.

— Теперь не остановимся до Берлина, — ликовали челябинцы.

Последний рубеж на родной земле: территория нашей страны полностью освобождена. Мысленно прощаются с любимой Отчизной, с милыми для сердца перелесками, полями в надежде в скором времени вернуться в родные края. Из раздумья выводит начальник политотдела подполковник Богомолов.

— Только что получил из политотдела корпуса, — говорит Михаил Александрович и протягивает мне вскрытый пакет. В нем оказались материалы для докладов и бесед на темы: «Современная Польша», «О советско-польских отношениях» и другие. Партийно-политическому аппарату и нам, командирам, предстояло значительно усилить агитационно-массовую работу среди личного состава. Находясь за рубежом родной страны, мы обязаны были высоко нести честь советского воина-освободителя.

— Я уже наметил план работы. Сейчас политотдельцы разойдутся по ротам, — сказал Богомолов. — Правда, мы уже беседы о Польше провели. Люди ясно сознают свой интернациональный долг, — добавил подполковник.

То там, то здесь группы танкистов. Они внимательно слушали политработников. Подошел и я к танкистам роты Коротеева. Посыпались вопросы. Интересовались, по какому пути развития пойдет послевоенная Польша, что из себя представляет нынешнее польское правительство.

Время шло. На переправе — скопление различных родов войск. Мощные тягачи буксируют дальнобойные пушки, подошла колонна тяжелых танков, вперед рвутся груженые обозы, идут вторые армейские эшелоны матушки-пехоты, которая приотстала от стремительного броска танковых частей.

Жарко. Не терпится на противоположный берег.

— Мы со вчерашнего вечера ждем очереди, — говорит мне полковник, командир какого-то корпусного артиллерийского полка.