Немцы начали обтекать правый фланг, но наткнулись на болото и попятились назад. Командиры взводов старшие лейтенанты Крюков и Черноморов, находившиеся на правом фланге, подбили по одному «тигру».
Передовые части корпуса с ходу овладели Зорау и Тейплиц, ушли далеко вперед и вскоре оказались отрезанными от главных сил армии. Свердловская и Пермская бригады были зажаты в клещи и оказались в тяжелом положении. Врученная мне телеграмма от комкора гласила:
«Ожидаем помощи. Постарайтесь прорваться к нам».
Со мной на командном пункте находился командир 68-й отдельной армейской танковой бригады полковник Приходько.
— Будем прорываться, — решили мы.
В сторону Зорау идет узенькая шоссейная дорога, к которой вплотную подступают вековые сосны. Батальон Егорова будет наступать вдоль шоссе. Это — отважный офицер, и ему, поручая важное задание, на прощание сказал:
— Правее вас будет наступать третий батальон. Поддерживайте с нами непрерывную связь. Ясно?
— Так точно, — бойко ответил комбат и захлопнул люк. Я что-то еще ему крикнул, но мой голос потонул в шуме работающих танковых двигателей.
Штаб бригады снялся с места и двигался за танковым батальоном. Короткий зимний день был на исходе. Где-то впереди зачастили выстрелы.
— Рота Любивца завязала бой с передовыми подразделениями противника, — радировал мне Егоров.
Вперед мы выдвинули артполк. Пушки били прямой наводкой по подходящим фашистским резервам. Мы начали теснить немцев.
Спешу в первый батальон. Навстречу попадаются санитары.
— Кого несете?
— Капитана Любивца.
— Иван, что же ты так неосторожно?
Любивец немного смущен, что я его назвал по имени.
— Кажется, отвоевался, — простонал Любивец. — Левая нога перебита.
— Выздоравливай, да побыстрее.
Я вскочил на танк, оглянулся. Санитары понесли носилки к машине. Я очень сожалел, что Любивец не дошел до Берлина. Мы с ним вместе пришли в бригаду. Все меньше и меньше остается тех, кто начинал путь под Орлом.
В самый разгар боя радист Колчин принял короткую радиограмму: «Егоров убит». Подозвал к себе заместителя подполковника Алаева.
— Выдвигайтесь в первый батальон. Егоров убит.
На рассвете еще одна радиограмма. Я видел, как Колчин ее принял, и по его лицу понял: что-то снова случилось.
— Алаев погиб, — едва вымолвил Виктор. — Бросился в атаку, и пуля оборвала ему жизнь.
Первый батальон немцы обошли с двух сторон. Создалась довольно сложная обстановка. С батальоном прекратилась связь. Это очень меня обеспокоило.
Пробиваемся по шоссе. Второй батальон Чиркова расчищает нам путь, сдерживая натиск немцев на левом фланге. Вперед вырвались танки третьего батальона.
К обеду штаб достиг окраины Зорау. На небольшой полянке замерла «тридцатьчетверка». Возле машины на хвое лежит тяжело раненный лейтенант Горбунов — командир танка. Он часто любил повторять:
— Скоро будем в Берлине, а там и по домам.
Ему не удалось дойти до фашистского логова. Тяжелый снаряд подбил танк. Лейтенант едва шевелит иссохшими губами. Кто-то из офицеров штаба расстегнул ворот его обгоревшего комбинезона, подал флягу с водой.
К нам подходит механик-водитель танка старший сержант Василий Кружалов. Сквозь бинты сочится кровь.
— До последнего держались, и шагу назад не ступили, — сказал Горбунов. — «Тигр» из-за насыпи выполз и нас по борту.
Подошли санитары. Кружалов ни в какую не хочет идти в госпиталь.
— Товарищ комбриг, заступитесь, — он обратился ко мне. Из-за пустяковой царапины отправляют в госпиталь. Не могу я сейчас идти. За друзей буду мстить.
Что с тобой делать, дорогой товарищ? Василий отбивается от санитаров.
— Заварю пробоину в броне и на Берлин, — доказывает он командиру медсанвзвода капитану Кириллову.
— Ладно, оставьте его, — попросил я.
Позже стало известно, с каким упорством сражались члены этого экипажа. Кружалов, маневрируя среди деревьев, смело вел машину на врагов. Горбунов подбил «пантеру», затем «тигра», бронетранспортер. Кружалов гусеницами давил контратакующих пехотинцев.
Спешим в первый батальон. Шофер Толя Космачев крикнул:
— Самолеты!
После бомбежки мне сообщили печальную весть: убит полковник Приходько, командир 68-й отдельной армейской танковой бригады.
К вечеру мы прорвались к главным силам корпуса.
— Подоспели вовремя, — сказал генерал Белов. — Продержались бы еще час-два. У нас худо с боеприпасами, а горючего вовсе нет.