Искра растерянно смотрела на него. Все пропало. Не оставалось ничего другого, как обороняться, кричать, кусаться, бежать, если удастся, вырваться. Она была готова броситься из окна…
— А я думал, ты поумнела.
— Какая есть. Оставьте меня, — расплакалась девушка.
— Нет, не оставлю. Я пришел сказать тебе что-то важное.
— Не хочу ничего знать! Живка! — крикнула она, но никто не ответил. — Уходите. Сейчас сестра придет.
— Я пришел не за тем, о чем ты подумала.
— Меня не интересует, зачем вы пришли. Уходите скорее, а то двоюродная сестра застанет вас здесь.
— Ничего страшного. Все село о тебе знает, вся Болгария, другого подобного случая не было. Я единственный проявил такое благородство.
— Ничего больше от вас не хочу!
— А мне ничего, кроме благодарности, и не надо.
— Ладно, спасибо. А теперь оставьте меня. Дайте мне спокойно учиться, окончить гимназию.
— Перестань плакать. Я ведь пришел обрадовать тебя.
— Я никогда не позволю вам приблизиться ко мне. Вы для меня — чужой, у меня есть друг, жених.
Искра лгала, считала, что обман поможет ей. Перед ней стоял образ того благородного сельского учителя из Габарево, который предложил ей свою помощь. О нем она подумала, говоря о женихе. Сейчас она была готова на все, лишь бы полковник оставил ее в покое.
— Это хорошо, что у тебя есть друг, жених. Выдадим тебя замуж.
Искра схватилась за голову и застонала. Так вот, как он все представляет. Поиграть с ней, выдать замуж и иметь под рукой, когда пожелает. Нет, этого ей не пережить.
Девушка подбежала к окну, но оно было закрыто. Бросилась к двери — заперта.
— Хозяйка! — закричала девушка в отчаянии, но никто не отозвался.
— Не кричи! Хоть ты и собиралась убить меня, я хочу сделать доброе дело.
— Не хочу! Хозяйка! Живка!
— Возьму тебя к себе.
— Мамочка!
— Меня тронуло твое благородство и чистота, Поэтому я и пришел. Хочу взять тебя к себе.
Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.
— Пойми меня правильно. Я хочу, чтобы ты была мне дочерью. Понимаешь?
Искра с трудом пришла в себя. Слезы еще капали, она глотала их.
— У нас нет детей. Я говорил с женой. Все ей рассказал. Она согласна. Будешь нашей дочерью. Нас не интересует, кто ты и откуда, какой ты была. Я понял, какая у тебя душа.
Искра молчала.
— Вот видишь, а ты затряслась, пистолетом грозила. Кому? Получается, отцу своему.
— У меня только один отец, другого мне не надо.
— Я поговорю с твоим отцом, с матерью. У них есть еще сын. А я… Ты понимаешь, что такое дом без детей? Это несчастье. Ты принесешь в наш дом счастье.
— У меня есть дом, и другого мне не надо.
— Но почему, почему? Мы создадим тебе все условия. Будешь иметь все, что захочешь. Никто не узнает, что с тобой было. Уедешь из этого края. Забудешь прошлое.
— Я не могу его забыть.
— Все забывается. У тебя будет все, что пожелаешь. Выйдешь замуж за человека из нашей среды, будешь жить в другом обществе.
— Никакого другого мне не надо.
— Но почему? Почему ты не соглашаешься? Скажи мне. Сядь. Успокойся.
Искра отказалась сесть. Она вытерла ладонью слезы и гордо, как в тот вечер, ответила:
— Я изменницей стать не могу.
— Какой изменницей? Ты ведь еще ничего не видела. Только вступаешь в жизнь.
— Уже вступила. Не могу забыть свою жизнь. Никогда, никогда. Поймите это, раз уж хотите знать. Я не могу забыть трупы убитых вами людей…
— Ты сейчас взволнована и расстроена. И все же подумай. О будущем подумай, подумай о себе.
В этот момент в дверь постучали. Полковник встал и открыл дверь. Вошла Живка в берете набекрень, весело напевая. Увидев незнакомого человека, закусила губу и замерла.
— Заходи, заходи, — с улыбкой проговорил полковник. — Мы уже кончили сражение. Учу твою сестру стрелять.
Он накинул плащ, приветственно махнул рукой и вышел.
Живка бросилась к Искре.
— Скажи, что произошло?
— Ничего. Просто он решил так: раз спас меня, может потребовать все.
— А что он хотел? — Живка повернулась к Искре, потом оглядела кровать и снова затрясла сестру. — Что он с тобой сделал?
— Ничего. Предлагал мне стать его дочерью, — ответила Искра и, рыдая, упала на кровать. — Мама, мамочка…
— Давай сообщим в полицию.
Живка продолжала смотреть на закрытое окно, на дверь, на кровать. Мысль, что здесь произошло непоправимое, вывела ее из обычного душевного равновесия. Ничего не поняв, она склонилась над сестрой, прижалась к ней и тоже заплакала.
— Обвиняемый, скажите, зачем вы продолжали преследовать помилованную девушку уже после того, как она отказалась стать вашей дочерью?
— Меня поразили ее нравственная чистота и сила духа. А мне именно этих качеств недоставало. Должен признаться, что в то время у людей моего круга эти качества отсутствовали.