— Но как же так? Как наши могли принять такое решение? Власть почти в наших руках, а мы отказываемся ее взять?
— Таков приказ! И мы, как дисциплинированные бойцы партии, должны разойтись по домам!
Три сотни вооруженных крестьян, готовых идти в бой, ждали нас. Языки пламени метались из стороны в сторону, костер разгорался, пламя стало багрово-красным, к нему нельзя было приблизиться. Как теперь погасить пламя, которое зажгло сердца этих людей? Сколько лет мы жили думами о восстании, а сейчас сами должны были сделать все, чтобы успокоить людей.
Нахмуренные горы как бы поднялись над селом. Выстрелы сотрясали их. Примчался всадник с письмом. Я прочел его. Писали земледельцы из города:
«Сразу же отправляйтесь с вашими людьми и включайтесь в сражение! Потом — каждому по заслугам! Сейчас нас уже ничто не разделяет. Пробил час установления рабоче-крестьянской власти!»
Свернув листок, я отдал его запыхавшемуся посыльному. Тот не взял письмо и продолжал стоять, удивленно глядя на меня.
— Но коммунисты из Кнежа и Оряхова восстали, и их отряды движутся к городу!
— Возможно! Скажите, что по указанию сверху мы соблюдаем нейтралитет.
Усталый всадник сел на коня, неуверенно оглянулся, потом пришпорил лошадь, и от копыт полетели комья земли.
— Как же так, другие восстали, а мы чего-то ждем? — окружили меня люди с винтовками.
— Если есть такое указание, оно действительно для всех.
Я сказал, что Центральный Комитет приказал не вмешиваться, но мое объяснение не удовлетворило собравшихся.
— Кто говорил с тобой? Почему не связался с Георгием Димитровым?
Люди были уверены, что Георгий Димитров, который выступал перед ними на этой площади, не мог принять такого решения. Он, конечно, за восстание.
— Я пытался говорить и с Димитровым, но мне ответили, что принято именно такое решение. И он сам не может не подчиниться ему.
Костер тлел до следующего дня. В селе появились захватившие власть заговорщики. Они изорвали оранжевое знамя земледельцев и бросили его в огонь. Поймали Лесандри и избили его прикладами, хотя он еще ночью выпустил арестованных кулаков. Вытащили из церкви попа, который бил в колокол.
— И ты связался с этим отребьем! — кричали ему. Потом его закололи у костра.
Мы попрятались, так как искали и нас. С поля доносился запах созревших хлебов и сена. А на залитой кровью площади медленно затухал костер, превращаясь в большое серое пепелище. Угасал, чтобы в сентябре разгореться по всему краю с новой силой.
ЧЕРЕЗ ИСКЫР
Я ждал Гаврила Генова, секретаря окружного комитета партии, на станции Мездра — железнодорожном узле, служившем местом встреч с нашими агитаторами. Генов должен был приехать из Софии. До прибытия поезда оставалось несколько минут. Я ждал назначенного времени встречи, прячась за вагонами товарного поезда. Надо было постараться сделать так, чтобы нас не заметили, так как новая власть, пришедшая после переворота 9 июня и разгромившая земледельцев, добиралась и до нас. А Гаврил был известен всему округу — от Искыра до Дуная. Что он секретарь окружного комитета, знали не только наши люди, но и противники.
Генов без устали объезжал одно село за другим. Ведь в каждом из них были партийные организации. Повсюду он сплачивал их ряды, активизировал работу по идейному воспитанию и призывал вооружаться. «Ни одного коммуниста без оружия!» — говорил он. И мы выполняли все его указания, так как знали, что это необходимо и важно. Оружие мы закупали на складах, где власти хранили его после окончания войны. Сами военные тайком распродавали его, так что мы были вооружены неплохо. В последнее время Генов стал часто наезжать в наш Искырский край. «Вы ведь дверь в революцию! — говорил он. — Из Софии в наш округ революция пройдет через эти двери!»
Поезд с грохотом выкатился из ущелья и, пыхтя, медленно подошел к станции. Я зашагал вдоль вагонов. Вдруг кто-то сзади схватил меня за воротник. Я обернулся и увидел улыбающегося Генова. Как я не заметил его раньше? Как и было договорено, мы сразу же направились в село. Хотелось поскорее узнать новости из Софии, где Генов принимал участие в работе партийной конференции.
9 июня коммунисты Вратчанского округа были готовы восстать вместе с земледельцами. И несмотря на решение Центрального Комитета о сохранении нейтралитета, наши люди из Бяла-Слатины, Кнежи и Оряхова присоединились к восставшим земледельцам. Гаврил, хотя и не был согласен с решением ЦК, все же подчинился и приказал нашим людям не выступать. И вот теперь нам хотелось узнать лично от него, какое решение принято на конференции в Софии, будем ли мы продолжать соблюдать этот нейтралитет и до каких пор. Чтобы нас не проследили со станции, я повел Генова через заросли вербы.